Дальше, чем край земли
Путешествие в сердце
Viktoria Pressman
© Viktoria Pressman, 2017
ISBN 978-5-4483-2731-5
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Вместо предисловия
Кто мы? Вестники, предвозвестники, свидетели последних времен, топчущиеся у закрытых врат Храма Гроба Господня в ожидании Пасхальной литургии, которая не начнется? Кто мы, – застрявшие в междуречье, междустрочье, невидимки последних дорог, тайных прорезей истины..«Видевшие свет не-вечерний?, вошедшие дважды в одну реку… Мы, успевшие краешком сердца вкусить последние крупицы утекающей истины, ускользающей любви, искрящейся, слепящей глаза красоты вечного образа, который смотрит в сердечные очи, пробиваясь сквозь бреши, сквозь пустоты, сквозь груды мусора…
Мы передвигаемся потаенными тропками, не болтаем лишнего, корректируем линию судьбы, путаем следы, меняем лица, имена, пускаем пыль в глаза, иногда, запутывая других вдруг сами запутываемся, но Путь выводит нас на правильную дорогу, звезда указывает вектор, мы отрясаем с себя пену дней и паутину лжи, и двигаемся дальше.
Пограничный пилигрим. Евразия. Лилии, блаженство нищих. Я выбираю серединный путь, истина-жизнь, hidden track, тело-дух, небо-гроза, солнце земля, спрячусь в лесах сердца. Огонь осветит изнутри, подскажет вектор.
Начало пути
«Помнишь, когда ты входила в пустой город, на небе серпом молодая Луна, на площади средневековой журчала вода, ты налила в кружку ледяной глоток, – вокруг ни души, горы дышат из темноты надвигающейся сыростью. Я встречал тебя, пилигрим, ты был не один, ты была не одна в том городе без людей. Иногда, правда, ты не искала Меня, ты искала окольных путей и просила бессмертия, готовая умчаться в беспросветную ночь со стаей волков или припасть к бурной златогривой реке в надежде обрести силу и вечную юность души, а еще ты просила кого-то в день солнцестояния, ты просила о доме, и вот словно как на ладони, свершилось все, но затем обернулось ехидной. Ты в скитаньи опять, мой пилигрим, Я как и прежде встречаю тебя на пустых улицах старого городка где-то в Галлии. В дни великого Поста. Ты ведь знаешь, мой друг, наше сердце с тобой высоко в горах.»
Путник непременно бывает вознагражден за свое терпение и веру. Но он не ищет награды. Он ищет ДОРОГУ. И дорога САМА НАХОДИТ ЕГО.
А в горах, говорят, уже снег. Турин. Последний пункт перед восхождением, перед прыжком в пропасть. Назад дороги нет. Здесь, в Турине, начинается один из древних путей, Via Francigena – так ходили пилигримы много веков назад из Кентербери в Рим или наоборот. Дорога древних франков. Время королей. Китайцы снаряжают меня в путь. На последние деньги я покупаю перчатки и кроссовки, пахнущие одинаково, а именно низкокачественным китайским дерьмом, созданным тысячами маленьких трудолюбивых ручек, – это вся моя экипировка.
«Обычный горожанин», похожий на пастора Шлака, наверняка профессор или просто нормальный интеллигентный житель Турина, рядом с которым чувствую себя неотесанной дурой, объясняет как пройти к Туринской плащанице. От него я узнаю, что, оказывается «Иоанн Креститель – покровитель Турина». Иоанн Креститель, первый пустынник, покровитель покаяния. Ну а потом в путь. Язык Божий – силентиум. Поздним вечером автобус привозит меня в Суса (Валле ди Суса), откуда я намереваюсь начать свое пешее паломничество по стопам древних пилигримов. Надо всегда искать собор, отправную точку, Царство Небесное, а все остальное будет логически достраиваться до полной картины. У врат Сан Джусто, собора 1068 года под солнечными часами меня благословляет католический священник. «Аугури». Да, когда-то дороги разветвились, 1054 год, когда официально католики и православные пошли разными путями в Царство Троицы. Мы стояли на распутье, у собора, построенного как раз после разделения, и католический священник благословлял меня, православного пилигрима на паломничество. Тайная, сокрытая от глаз заезжих поверхностных туристов Европа, паломнические пути, намоленные дороги, сходящиеся в сердце, опутанном терновым венцом. Дороги все еще пылают, странники и пилигримы все еще идут, уподобляются апостолам, храбрые сердца все еще горят любовью, как и глаза. Млечный путь освящает путь во славу Твою, Господи. Пока вертится Земля, пусть сверкают дороги, пока еще есть живая вода, пусть гудят небеса.
Шпион, которого завербовали, никогда не сможет вернуться назад. Я – шпион, я знаю тайны, и даже молчанье не позволит мне вернуться назад. Хотя нам, обреченным на одиночество, все равно до конца никто не поверит, и до конца никому не суждено будет услышать и понять тайну, ненароком слетевшую с пьяных губ. Я выбираю серединный путь, истина-жизнь, hidden track, тело-дух, небо-гроза, солнце земля, спрячусь в лесах сердца. Огонь осветит изнутри, подскажет вектор. Пограничный пилигрим. Евразия. Лилии, блаженство нищих. И где-то пропадает время, там, где проходит третий путь.
Первая ночь. Я в дороге, уже на ней. В темноте чувствуются высокие вершины Альпийских предгорий, горы дышат из темноты, я чувствую волны их дыхания. Где-то внизу шумит горная река, моя La Durance, моя выносливость. Все последующие дни я так или иначе иду вдоль этой реки, пересекаюсь с ней, она как – будто мой покровитель. Прости, о Мадре мио, за выпады случайных снов, за древний огонь, который горит в дремучих непроходимых лесах моего сердца, и я чувствую силу, древнюю забытую силу, а еще я чувствую, что меня кто-то ведет, и что у меня появился новый ангел спутник хранитель. Первую ночь сплю в кузове грузовика, до этого осушив бутыль вина над пропастью с шумящей рекой. Наутро нахожу в горах источник чистейшей альпийской воды, завтракаю подзамерзшими сахарными истекающими соком плодами хурмы, по пути срываю яблоки, позже, поднявшись уже довольно высоко, собираю каштаны и ем их. Они и сырые вполне съедобны. Оставляю немного про запас. Вижу оленей, орлов. Солнце припекает. Каштаны хурма и родниковая вода. Двигаюсь по направлению к Франции по маркировке в виде желтого треугольника, иногда желтого пилигрима с посохом и рюкзаком. Когда солнце садится, становится холодно. Холодает еще и по причине набора высоты. Вторую ночь провожу в лесу у тропы, жарю каштаны, греюсь, в огне сгорает моя кофта, из темноты доносятся шорохи и похрюкивания. Светит Луна и звезды. Под утро становится невыносимо холодно. В 5 утра я уже на тропе. В предрассветных сумерках приближаюсь к Экзилю. Прохожу мимо древней церкви, наверное 11—12 век, с каменными изображениями распятого вниз головой Петра, высеченными на камне стрелами, указывающими направление, ну и конечно ракушками и крестом с мечом на конце – символами Сантьяго. Поднимаясь в горы, прохожу первого оракула и на третьем повороте нахожу свой посох. Дорога прорастает в сердце, как и белые вершины Альп – зима, осень, весна – все здесь и сразу. Олени, горностаи, белки, птицы – все придут ко мне. Жгу костер в маленькой каменной пещере и кипячу альпийский снег. Вдруг заглядывает ко мне на огонек белый горностай. Любопытное создание, лишенное страха, порожденного каиновой цивилизацией. Разглядывает меня и уходит.
Когда входишь в град, старый город, обязательно надо найти собор и зайти в него, обойти его вокруг; при наличии крепости, зайти в нее. В любом случае надо войти и выйти, и это метафизика дороги: поймать вибрацию времени и духа, получить еще один штамп в небесном паспорте.
В ночи забираюсь по извилистой тропе в крепость, иду по навесному мосту, дохожу до врат, стучусь, в окне появляется глаз привратника… «Кого, черт возьми, занесло в такое время года и ночи?»
«Это я, фрейлина ветра. ….»
«Да да, сударыня». Скрип дерева и железа. Я внутри. Город спит. Все похоже на театральную декорацию. Луна освещает дрожащие тонкие стебли. Все ставни закрыты. Ветер открывает дверь церкви на площади с журчащей водой. Во всех старинных альпийских городках на главной площади есть источники журчащей чистой воды с висящим на цепи кувшином – можно пополнить запасы пресной воды и снова в путь. Много ли надо человеку для поддержания живота? Кувшин чистой альпийской воды, хлеб, сыр и немного вина. Дорога приведет вас к источнику живой воды. Вхожу в церковь, ветер открывает двери. Тишина, ни души. Иду к кресту. Всегда надо идти к кресту.
Минус пятнадцать, я уже высоко, самая трудная ночь – под елью, накрывшись еловыми ветками в худом спальнике. Под утро снова в путь. Значок желтого треугольника указывает дорогу. Когда сбиваюсь с пути – это в интересах дороги. Потеряв тропу, по колено в сугробах иду по направлению к снежному пику. Нахожу сколоченный треугольный домик, обитый войлоком, высоко в соснах, у подножия Монтженевро, у границы с Францией. Похоже, что домик, напоминающий скворечник, сколотили скауты, а потом уже его периодически использовали такие случайные бродяги как я. В доме карты, внизу чьи-то вещи, мангал, несгоревшие свечки в домике. Разбросанные черепа животных, карта джокера. Я провожу две прекрасных ночи, на берегу моей реки. Тлеют угольки в мангале, я танцую под яркими звездами. Варю суп из грибов. Сгорают мои кроссовки, когда я пытаюсь их просушить. Я краду обувь и спальник из домика на другом берегу реки. В интересах дороги. В последнюю ночь приходят волки, и я рада, что я высоко.