Майкл Гамильтон
Никогда не оглядывайся
Врач немного подвинул лампу и осветил лицо мужчины, лежащего на низкой кушетке.
— Так лучше, — сказал он, присматриваясь к нему. — Теперь вас здесь ничто не пугает? Отвечайте на мои вопросы, и я уверен, мы быстро разберемся в том, что вас беспокоит.
Это был квадратный, важный мужчина с тяжелым, жестким взглядом, из тех, кто смотрит в лицо опасности и считает, что все в жизни преодолимо, но чья жажда победы иногда бывает невыносимой. Голос его был тихим и приятным.
— Не думаете ли вы, доктор, что все это происходит только в моем сознании? Иллюзия в некотором роде? — Вальтер Гэллоуэй сощурился от света, зрачки стали черными и расширенными.
— Это-то мы и должны узнать, не так ли, мистер Гэллоуэй? — голос Келлера был спокойным и убедительным, но слегка небрежным из-за привычной власти. Он осторожно присел на край стула и положил на колено блокнот, держа в руке тонкий карандаш и приготовившись записывать.
— Теперь начнем с самого начала. Вы говорите, что слышите какой-то шум. Когда это случилось в первый раз?
Гэллоуэй отрешенно поглядел в потолок, потом облизнул губы и сказал:
— Не могу точно ответить, доктор. Мне кажется, что это длится больше года. Я не помню, когда они действительно начались.
— И эти звуки всегда слышны в одно и то же время или в одном и том же месте?
Гэллоуэй кивнул.
— Да, именно, всегда в одном месте — в библиотеке. Чаще всего после наступления темноты.
— Понятно. Продолжайте, — произнес Келлер, не поднимая глаз и быстро пометил что-то в блокноте.
— Сначала я думал, что это мыши — здание такое старое, что превратилось в руины еще полвека назад. Библиотека — самое дурное место в доме. Одному Богу известно, что могло твориться за этими стенами. Поэтому я решил отремонтировать дом как раз около года назад.
— Именно тогда появились эти звуки?
— Да — я полагаю, что так. Хотя не уверен, есть ли здесь какая-то связь.
Келлер сделал еще несколько пометок и быстро закивал, покусывая кончик карандаша. Его квадратное лицо было в тени, оставалось освещенным только лицо пациента.
— Возможно. Есть вероятность, что эти отклонения физического порядка. Если да, то это вне моей компетенции, но я могу связать вас с человеком, который определенно поможет вам. Сначала еще несколько вопросов.
Пауза, затем он медленно произнес:
— Вопросы могут показаться вам сначала странными, даже не связанными с вашей проблемой, но уверяю, они очень важны, и я хочу, чтобы вы ответили на них со всей правдивостью и ясностью, насколько это возможно. Вы поняли?
— Да.
— Хорошо. Итак, начнем, вы готовы? Во-первых, я хочу, чтобы вы описали эти звуки как можно подробнее. Постарайтесь ничего не упустить, как бы незначительно оно ни казалось.
Гэллоуэй попытался сосредоточиться на какой-то точке затемненного потолка, затем стал резко оборачиваться по сторонам, словно почувствовав на себе чей-то пристальный взгляд.
— Звуки похожи на стуки в стену. Я отчаянно пытался установить их происхождение, но когда я поворачивался, они перемещались. Они всегда сзади, как будто дразнят меня. О Боже, доктор, я не могу так больше. Каждый день этот дьявольский стук действует мне на нервы, становясь все громче и настойчивей.
— Я думаю, что составил себе картину, — кивнул Келлер. — Звуковая галлюцинация — достаточно распространенный вид иллюзии. Обычно это связано с прошлым пациента. В вашем случае, видимо, могут быть какие-то сложности, которые потребуют времени для определения. Если вы позволите, я хотел бы предложить небольшой тест. Он очень прост, но позволит мне проникнуть в ваши мозговые процессы.
Гэллоуэй слабо улыбнулся.
— Что за тест, доктор?
— Ничего сложного. Всего лишь ассоциации на слова. Я буду произносить их, а вы должны говорить первое, что придет вам в голову. Покажется вам это бессмысленным или нет, неважно. Вы готовы?
Гэллоуэй медленно кивнул, облизнув губы. Он казался нервным и чересчур напряженным, но Келлер попытался снять его явный страх.
— Хорошо.
Психиатр поудобней устроился на стуле, крепко держа карандаш в руке.
— Стена.
— Смерть.
Пауза в один удар сердца, затем:
— Черное.
— Белое.
Голос Гэллоуэя звучал устало и удрученно.
— Полный.
— Пустой.
— Стук.
— Смерть.
— Достаточно, мистер Гэллоуэй.
Он откинулся на стуле, сделал несколько пометок, затем кивнул.
— Я думаю, что получил то, что мне нужно.
Встав, он прошел через комнату и включил верхний свет. Гэллоуэй все еще спокойно лежал, глядя в потолок, сощурившись. Он слабо улыбался.
— Ну как, доктор, это было не очень хорошо, не так ли?
— Пока не могу сказать. Тест объяснил мне очень многое. Как я говорил, непрофессионалу эти вещи могут показаться бессмысленными. Мы избавим вас от этой путаницы в сознании. Мы сделаем все, чтобы прекратить это.
Гэллоуэй пожал плечами.
— Вам лучше знать, доктор. Я верю вам, но как вы сказали раньше, это может быть вне вашей компетенции. Вы думаете, что сможете помочь мне?
Тот посмотрел озадаченно, но затем снова оживился. Он улыбнулся:
— Если я не смогу вам помочь, то свяжу вас с моим другом, который сделает это. Ваш случай очень странный. Отчасти он, конечно, похож на то, что я исследовал раньше, но есть некие аспекты, которые делают его уникальным. Это не шизофрения, я уверен. Кстати, сейчас вы выглядите немного лучше, чем когда вошли сюда.
— Я похож на призрак, — горько возразил Гэллоуэй. — От меня остались «кожа да кости», я не сплю бог знает с какого времени. Если вы не поможете мне избавиться от этой навязчивой идеи, я почувствую себя мертвецом, и вы знаете это.
Еще усилие, и судорога пробежала по его телу. Лицо стало мертвенно-бледным, глаза расширенными и круглыми. Он приподнялся на локтях, затем с усилием опустил ноги на пол и встал, чувствуя легкое головокружение. Сердце так тяжело билось в груди, что каждое движение давалось с трудом. Испарина выступила на спине и плечах. Он почувствовал дрожь; старый, хорошо знакомый страх вернулся.
— Давайте посмотрим на эти вещи спокойно и объективно, мистер Гэллоуэй. Я здесь для того, чтобы помочь вам. Но для этого вы должны помочь мне. Вы сказали, что слышите эти стуки в библиотеке. Это началось чуть больше года назад, после того, как вы отремонтировали здание. И, что беспокоит меня больше всего, эти звуки всегда у вас за спиной. Что-то мешает вам обернуться и посмотреть назад.
— Да, это так, — Гэллоуэй кивнул устало. — Я думаю, мне нечего больше вам сказать.
— Пожалуй, этого достаточно для меня. Сейчас я хочу, чтобы вы взяли этот адрес. Если стуки возобновятся, свяжитесь с мистером Саймоном Мэллори. Я передам ему все подробности вашей ситуации. Он, я уверен, поможет вам больше, чем я.
Гэллоуэй взял визитную карточку, взглянул на нее и сунул в верхний карман.
— Как вы думаете, доктор, со мной что-то не в порядке? Вы что-нибудь можете сказать мне?
— Боюсь, очень мало в данный момент. Вы суеверный человек, мистер Гэллоуэй?
— Не больше, чем другие.
Психиатр посмотрел на него неодобрительно.
— Либо вы суеверны, либо нет. Это же так понятно. Возможно, это имеет отношение к вашему случаю.
— Если вы имеете в виду, иду ли я посредине дороги вместо того, чтобы идти по подземному переходу, то я не делаю этого. Такими дурацкими вещами я не занимаюсь.
Психиатр поджал губы.
— Я понял, вы чувствуете себя сильнее всех этих суеверий. Гм. Я не уверен, но это может быть важно.
Он умолк, опять пометил что-то в блокноте, затем взглянул на пациента.
— Скажите мне, мистер Гэллоуэй, вы верите в призраков, загробную жизнь и всякое такое?
В то же мгновение он заметил страх, исказивший лицо пациента, но это произошло так быстро, что через секунду он уже не был уверен, что видел это.
— Что означает ваш вопрос?
— Только любопытство. А вам это не интересно?
— Да нет. А почему это должно меня интересовать?
— Нет причин, разумеется. Просто попытка заглянуть в неведомое.
В глубине души Келлер был уверен, что Гэллоуэй лжет — по почему?
— Вы боитесь? На самом-то деле вы чем-то до смерти напуганы? Да?
Он внимательно изучал лицо пациента, заметив бурю чувств, промелькнувшую в глазах. Ввалившиеся щеки потемнели, глаза утратили свой блеск, став вдруг безжизненными.
— Конечно, я боюсь. Поэтому я и пришел к вам. Мне нужна помощь, а не лекция, доктор.
— Вы меня не поняли. Мне кажется, что вы не все рассказали. Есть еще что-то, и притом важное, что вы упустили. Теперь вы должны вспомнить все с самого начала. Пока я не узнаю все, не смогу вам ничем помочь. Вы сделаете это, конечно?
— Естественно. Но нет ничего, что вам не было бы уже известно.