А вместе с ним перестал существовать и я.
Щелк – и выключили свет.
Я здесь привык, я здесь не так одинок,Хоть иногда, но здесь я вижу своих.Когда начнет звенеть последний звонок,Я буду здесь, если буду живым.
«Черный обелиск»Эпилог
Снег.
Стужа.
Серость.
Куда ни кинь взгляд, вечная зима стерла все краски, оставив одну лишь беспросветную хмарь. Тусклый снег на земле, тяжелые свинцовые тучи на небе. И ничего кроме.
Здесь всегда так. Это Приграничье.
Снег. Стужа. Серость.
По равнине гуляет ветер, сечет поземкой, наметает сугробы. И не понять уже, то ли просто кочка посреди чистого поля торчит, то ли под бугром неровного наста мертвец скрывается.
Здесь такое в порядке вещей. Ничего особенного. И только ветер решает, кого укутать белым саваном, а кого выставить напоказ.
Ветер – большой шутник. Жестокий, лживый и непостоянный.
Вот и сейчас он никак не мог решить, что делать с очередным телом: то ли поскорее его замести, то ли умчаться прочь, оставив торчать из невысокого сугроба мертвенно-бледную кисть.
Сыпанет поземкой – сдует, добавит снега – и тут же сметет его в сторону.
Ветер развлекался; покойнику было все равно. Он просто лежал укрытый холодной периной, и наружу высовывались лишь белые пальцы, мертвой хваткой стиснувшие рукоять темно-синего ножа с зелеными разводами сложных узоров. Белые пальцы с ногтями в тон темно-синему клинку.
Ветер кидал на них колючие белые крупинки и сразу уносил прочь, словно художник, который никак не мог решиться сделать последний, завершающий мазок.
И от игры снега, ветра и теней постепенно складывалось впечатление, будто пальцы мертвеца все сильнее и сильнее впиваются в холодный камень рукояти.
Складывалось впечатление – или так оно и было на самом деле?
Примечания
1
ОЗК – общевойсковой защитный комплект.