Джоанна Линдсей
Нежная мятежница
Роман
Глава 1
Англия. 1818 год
– Тебе не страшно, милая?
Леди Рослин Чедвик отвела задумчивый взгляд от окошка кареты, в которое смотрела вот уже битый час, совершенно, впрочем, не замечая меняющегося за ним пейзажа. Не страшно? Да ведь она теперь одна на всем белом свете, без близких родственников, даже без опекуна. Все родное и знакомое осталось позади, впереди – неизвестность. Страшно ли ей? Да она в ужасе! Впрочем, Нетти знать об этом совсем не обязательно. Рослин по крайней мере не стоит показывать свои чувства. Нетти и без того не в своей тарелке со вчерашнего утра, когда они пересекли английскую границу. Добрая женщина, конечно, пытается скрыть свое состояние за обычным ворчанием. Но уж слишком не похожа она на ту веселую, жизнерадостную Нетт, какой она была даже тогда, когда они ехали по презираемой ею шотландской низине.
Все свои сорок два года служанка Рослин прожила в Северной Шотландии, не думая, что настанет день, когда ей придется спуститься со своих обожаемых гор, а тем более отправиться в Англию. Представить только – в какую-то Англию! Но оставить ее дома Рослин не могла. Нет. Кого угодно, только не любимую Нетти.
Она собралась с силами. Адресованная Нетти улыбка вышла вполне искренней. В ореховых глазах Рослин появился какой-то веселый блеск.
– Вот еще. С чего бы это мне должно быть страшно, Нетти? Разве у нас с тобой не хватило ума улизнуть под покровом ночи? Джорди теперь неделями может обшаривать Абердин и Эдинбург. Ему и в голову не придет, что мы прячемся в Лондоне.
– Так ему и надо!
Лицо служанки расплылось в довольной улыбке. Напоминание о столь очевидной удаче заставило ее на минуту забыть о своих страхах и даже о нелюбви к Англии. Неприязнь к Джорди была куда сильнее.
– Пусть теперь эта дьявол подавится от злости собственной селезенкой, когда будет узнать, что ты разрушила все его дурацкие планы. Вот так, – злорадно продолжила Нетти, путая по своему обыкновению английские и шотландские обороты. – Моя, правда, не понравилась, что Дункан, царствие ему небесное, заставил тебя дать то обещание. Но он-то как раз желал тебе только хорошего. Однако не думай, что мне не огорчает слышать, как ты все время говоришь по-английски. Свой правильный английский ты не забываешь даже со мной. Еще бы, Дункан притащил для тебя такой отличный учитель, такой настоящий самовлюбленная англичанка! А теперь, раз уж мы среди них оказались, тебе вовсе не расстаться с правильной речью этого чертова отродья.
Давнее раздражение, прозвучавшее в ворчливом сетовании Нетти, вновь вызвало у Рослин улыбку. Девушке захотелось немного подразнить спутницу.
– До того, когда моя встретит настоящего англичанина, осталось совсем немного, – заговорила она на более приятном для Нетти наречии. – Тогда вспоминать чистый английский будет уже поздно. Ты же понимает, он не должен заподозрить, что я задумываюсь над каждым словом, а?
– Тьфу ты! Да ты и сейчас ни единого слова не забывает. Я и то понимаю, что говорить не англичанка только тогда, когда ты очень расстроена.
Нетти права. Она вообще знает о Рослин больше, чем она о себе. Шотландский акцент, унаследованный от Грэмпа и той же Нетти, и правда прорывался у девушки лишь тогда, когда она пребывала в крайней степени отчаяния или раздражения. У Рослин и сейчас было немало причин для огорчения. И все-таки она не настолько выбита из колеи, чтобы забыть безукоризненный английский, который терпеливо вколачивала ей в голову педантичная учительница.
– Надеюсь, сундуки с нашей одеждой уже прибыли. Иначе мы окажемся в весьма плачевном состоянии, – вздохнула Рослин, переводя разговор на другую тему.
Уйти из дома они постарались так, чтобы никто не заметил этого и не рассказал об увиденном кузену Джорди. Поэтому, покидая Камерон-Холл, они сумели захватить с собой лишь по одной смене белья.
– Ну уж об этом меньше всего стоит волноваться, девонька. Не зря же приезжал к нам модистка из Лондона и сшил те красивые платья. Теперь ты в Лондон не придется даже тратить время на примерки. Дункан, да упокоит Бог его душу, позаботился обо всем. Он и сундуки с нашими вещами отсылал потихоньку, один за другим, так, чтобы Джорди не мог почувствовать неладное.
Рослин и самой уже их приключение начинало казаться не таким опасным, а некоторые обстоятельства побега даже забавными. Например, то, как они, спрятав юбки и надев старые бриджи, брели при тусклом свете луны, надеясь, что в таком одеянии их издалека примут за мужчин. Безусловно, правда все равно станет известна. Девушка в этом не сомневалась. Но это будет потом.
А вообще все происходящее смахивало на сумасшествие. До ближайшего города они скакали верхом. Там их ждала заранее нанятая карета. Они с замиранием сердца выжидали несколько часов, чтобы убедиться в отсутствии преследования, и лишь затем отправились в путь. Впрочем, все эти меры предосторожности и вытекающие отсюда неудобства были необходимы. Вряд ли иначе можно было бы обхитрить Джорди Камерона. В этом ее успел убедить еще Грэмп. А последние сомнения Рослин рассеялись, когда она увидела лицо Джорди после оглашения завещания Грэмпа. Честно говоря, оно и ее обескуражило. Ведь Джорди, каким бы он ни был, являлся сыном внука Дункана Грэмпа Камерона, иначе говоря, его внучатым племянником. К тому же изо всех оставшихся родственников умершего он был единственным мужчиной. Права Джорди на наследование хоть какой-то части имущества Дункана сомнений не вызывают. Но, согласно завещанию, единственная внучка покойного объявлялась и его единственной наследницей. К Рослин переходили Камерон-Холл, мельницы и несчетное количество другого движимого и недвижимого имущества. В общем, все. Джорди было отчего впасть в ярость.
– Его нечего удивляться, – сказала Нетти, когда внучатый племянник уехал из Камерон-Холла, плохо скрывая раздражение. – Его же знала, Дункан его ненавидел, считая, что именно Джорди сильно виноват в смерти твоей дорогой матушка. Не потому ли Джорди так прилежно ухаживал за тобой все эти годы? Он знал, что Дункан все оставит тебе, и заранее к этому готовился. Потому и мы не должен сейчас терять время, когда Дункана уже нет с нами.
Верная служанка была права и здесь. В день оглашения воли покойного Джорди вновь сделал ей предложение, и она ему в очередной раз отказала. Медлить было нельзя. В ту же ночь они с Нетти и убежали, не успев даже оплакать дорогого покойника. Хотя она просто сдержала слово: именно так она обещала дедушке поступить незадолго до его смерти. А наплакаться от жалости и сострадания к нему время у нее было. На протяжении последних двух месяцев в Камерон-Холле никто не сомневался, что дни Дункана сочтены. И честно говоря, в глубине души Рослин понимала, что смерть будет для него избавлением от страданий. Целых семь лет дедушку непрестанно мучили приступы нестерпимой боли. Только чисто шотландское упрямство и сила воли позволяли ему переносить страдания так долго. Но, Боже, как это тяжело осознавать, что нет больше на земле этого милого старика, который так долго заменял ей и мать, и отца.
– Ты не будешь соблюдать траур по мне, девонька, – сказал он ей за неделю до кончины. – Я категорически запрещаю. Ты и так много отдала мне. Так много лет твоей молодой жизни прошли из-за меня впустую. Я не могу позволить, чтобы после моей смерти к ним прибавился хоть один день. Обещай мне это сейчас!
Еще одно обещание пожилому человеку, которого она так любила, милому старику, который души в ней не чаял, тому, кто взвалил на себя все заботы по ее воспитанию, когда умерла его дочь – мать шестилетней тогда Рослин. Конечно же, она обещала. Да и что это могло изменить? Ведь еще раньше она дала ему другую клятву, ту, которая, собственно, и обязывала ее отправиться в это путешествие. Ну а потом соблюдать траур было просто некогда. Сами обстоятельства заставили Рослин сдержать последнее данное дедушке слово.
Девушка вновь отвернулась к окну. Нетти нахмурилась, понимая, что ее молодая спутница вновь погрузилась в грустные воспоминания о Дункане Камероне, о Грэмпе, как называла его она сама. Это не слишком уважительное обращение порой немного раздражало владельца Камерон-Холла, но оно прочно засело в голове Нетти с того самого дня, когда ее, еще девочку, привела в его дом мама. Ну и чертенком она была тогда! Как нравилось ей поддразнивать старого гордого шотландца. А с каким терпением, даже удовольствием он сносил ее проделки! Да уж, кончина Грэмпа и для Нетти – страшная потеря. Но есть слишком много проблем, которые необходимо сейчас решать, и надо брать себя в руки.
– Кажется, мы подъезжаем наконец к постоялому двору! – воскликнула женщина, посмотрев в переднее окошко кареты.
Сидевшей напротив Рослин пришлось повернуться и наклонить голову, чтобы увидеть, что делается впереди. Лучи заходящего солнца, осветив лицо девушки, коснулись ее волос, и они заблестели каким-то неземным сиянием. Такого же красно-золотого отлива волосы были и у ее матушки Джанет – матери Рослин. Вообще Рослин взяла все лучшее от красавицы Джанет. Отцовского в ней почти ничего не было. Нетти вспомнился англичанин – отец Рослин. Как это было давно! Он погиб, став жертвой несчастного случая, а Джанет после его смерти увяла буквально на глазах, так и не сумев оправиться от потери. Наверное, даже хорошо, что она сама последовала за возлюбленным через год. Слава Богу, Рослин тогда уже было на кого опереться. Лишившаяся в семь лет родителей, она оказалась в очень сердечном и доброжелательном окружении. Дед души не чаял в маленькой внучке и готов был, казалось, выполнить любое ее желание.