Владимир Григорьевич Бенедиктов
Стихотворения 1838-1850 гг.
Туча
Темна и громадна, грозна и могучаПол небу несется тяжелая туча.Порывистый ветер ей кудри клубит,Врывается в грудь ей и, полный усилья,Приняв ее тяжесть на смелые крылья,Ее по пространству воздушному мчит.
Ничто не смущает разгульного хода;Кругом беспредельный простор и свобода;Вселенная вся с высоты ей видна;Пред нею открыты лазурные бездны,Сады херувимов и таинства звездны —И что же? – Взгляните на тучу: черна,
Сурова, угрюма, – с нахмуренным ликом,На мир она смотрит в молчании диком,И грустно, и душно ей в небе родном,И вид ее гневный исполнен угрозы;В свинцовых глазах ее сомкнуты слезы;Меж ребрами пламя, под мышцами гром.
Скитальца – поэта удел ей назначен:Высок ее путь, и свободен, и мрачен;До срочной минуты все стихло кругом,Но вдруг – встрепенулись дозревшие силы:Браздами просекли огнистые жилы,И в крупных аккордах рассыпался гром.
И после уснувшей, утихнувшей буриЖивее сияние бездонной лазури,Свежее дубравы зеленая сень,Душистей дыханье и роз и ясминов; —И радугу пышно с плеча перекинув,Нагнулся на запад ликующий день.А туча, изринув и громы и пламя,Уходит в лоскутьях, как ветхое знамя,Как эти святые хоругви войны,Измятые в схватке последнего боя,Как честное рубище мужа – героя —Изгнанника светлой родной стороны.
И вот, остальные разрешаясь ударом,Подъемлется туча редеющим паром,Прозрачна, чуть зрима для слабых очей,И к небу прильнув золотистым туманом,Она исчезает в отливе багряномПри матовом свете закатных лучей.
Пир
Крыт лазурным пышным сводом,Вековой чертог стоит,И пирующим народомОн семь тысяч лет кипит.В шесть великих дней построенОн так прочно, а в седьмойМощный зодчий успокоенВ лоне вечности самой.Чудно яркое убранство,И негаснущим огнемНеобъятное пространствоОзаряется кругом.То, взносясь на свод хрустальный,Блещет светоч колоссальный;То сверкает вышинаМиллионом люстр алмазных,Морем брызг огнеобразных,И средь бездны их одна,Будто пастырь в группе стада,Величавая лампадаИ елейна, и ясна,Светом матовым полна.В блеске праздничной одеждыЗдесь ликует сибарит;Тут и бедный чуть прикрытВетхим лоскутом надежды,Мудрецы, глупцы, невежды, —Всем гостям места даны;Все равно приглашены.Но не всем удел веселья,Угощенье не одно;Тем – отрава злого зелья,Тем – кипящее вино;Тот блестящими глазамиСмотрит сверху; тот – внизу,И под старыми слезамиПрячет новую слезу.Брат! Мгновенна доля наша:Пей и пой, пока стоитПред тобою жизни чаша!«Пью, да горько» – говорит.Те выносят для приличьяГруз улыбки на устах;Терны грустного величьяСкрыты в царственных венцах.Много всякой тут забавы:Там – под диким воплем славыОклик избранных имен,Удостоенных огласки;Там – под музыкой временОкровавленные пляскиПоколений и племен, —Крики, брань, приветы, ласки,Хор поэтов, нищий клир,Арлекинов пестрый мирИ бесчисленные маски:Чудный пир! Великий пир!
Ежечасны перемены:Те уходят с общей сцены,Те на смену им идут;После праздничной тревогиГостя мирного на дрогиС должной почестью кладут.Упоили, угостили,Проводили, отпустили.И недвижный, и немой,Он отправился домой;Чашу горького весельяОн до капли осушилИ до страшного похмельяСном глубоким опочил;И во дни чередовыеВслед за ним ушли другие:Остаются от гостейГруды тлеющих костей.
Взглянешь: многие постыдноНа пиру себя ведут,А хозяина не видно,А невидимый – он тут.Час придет – он бурей грянет,И смятенный мир предстанетПеред ним на грозный суд.
Италия
Есть дивный край: художник внемлетЕго призыв и рвется в путь.Там небо с жадностью объемлетЗемли изнеженную грудь.Могущества и страсти полны,Нося по безднам корабли,Кругом, дробясь, лобзают волныБрега роскошной сей земли,К ней мчатся в бешенных порывах;Она ж, в венце хлопот стыдливых,Их ласки тихо принялаИ морю место в двух заливахУ жарких плеч своих дала.С одной руки – громадной стройнойПодъемлясь, Генуя спокойноГлядит на зеркальный раздол;С другой – в водах своих играя,Лежит Венеция златаяИ машет веслами гондол.Страна любви! Сребристой пеныЖивой каймой обведенаПоет, и голосом сиреныЧарует внемлющих она.Красавица! – Вот волны Бренты:У ней на персях дан им бег;По этим персям вьются лентыИгриво сыплющихся рек.Волшебный стан! – ЗмееобразнымОн Тибра поясом обвит,И вечный Рим замком алмазнымНа этом поясе горит;А здесь – все юный и прекрасный,Лежит в одежде древних стенНеаполь, как любовник страстный,У царственных ее колен;С ним и соперник здесь опасный,Везувий, пышит и бурлит,Иль, кроя умысел ужасный,Коварно тухнет и молчит.А тут – к ногам богини чуднойПовержен остров изумрудной,И, щедрых нив дарами полн,Он жертвенным простерся храмомС возженным Этны фимиамомНад зыбью средиземных волн.
Заветный край! Тобою дышитСын вдохновенного труда,И сердце зов приветный слышит —Небесный зов: туда! туда!
Грехопадение
В красоте, от праха взятой,Вдохновенным сном объятой,У разбега райских рекПочивал наш прародитель —Стран эдемских юный житель —Мира новый человек.Спит; – а творческого делаСовершается добро:Вынимается из телаК сердцу близкое ребро;Пышет пламень в нем священной,И звучит небесный клир,И на свет из кости бреннойРвется к жизни новый мир, —И прекрасного созданьяОбраз царственный возник:Полный райского сияньяДышит негой женский лик,И власы текут и блещут,Ясны очи взоры мещут,Речью движутся уста,Перси жизнию трепещут,В целом свет и красота.
Пробудись, супруг блаженный,И прими сей дар небес,Светлый, чистый, совершенный,Сей венец земных чудес!По предвечному уставуРай удвоен для тебя:Встань! и черпай божью славуИз двойного бытия!Величай творца хвалою!Встань! Она перед тобою,Чудной прелестью полна,Новосозданная дева,От губительного древаНевкусившая жена!
И он восстал – и зрит, и внемлет…И полн святого торжестваСупругу юную приемлетИз щедрой длани божества,И средь небесных обаяний,Вполне блаженна и чиста,В цветах – в морях благоуханийЛикует райская чета;И все, что с нею населяетЭдема чудную страну,С улыбкой радостной взираетНа светозарную жену;Звучит ей гимн семьи пернатой;К ней, чужд кровавых, хищных игр,Подходит с маской зверь косматой —Покорный волк и кроткий тигр,И, первенствуя в их собранье,Спокойный, величавый лев,Взглянув на новое созданье,Приветственный подъемлет рев,И, видя образ пред собоюС венцом бессмертья на челе,Смиренно никнет головоюИ стелет гриву по земле.А там украдкою на ЕвуГлядит коварная змеяИ жмется к роковому древу,В изгибах радость затая;Любуясь женскими красами,Тихонько вьется и скользит,Сверкая узкими глазамиИ острым жалом шевелит.
Речь змеи кольцеобразнойЕва внемлет. – ПрельщенаСладким яблоком соблазна,Пала слабая жена.И виновник мирозданья,Грянув гневом с высоты,Возложил венец страданьяНа царицу красоты,Чтоб она на грех паденья,За вкушенный ею плод,Все красы и все мученьяПредала в позднейший род;И караются потомки:Дверь небесного шараЗаперта для вас, обломкиОт адамова ребра!И за страшный плод познанья —С горькой участью изгнаньяДолю скорби и трудовБог изрек в громовых звукахДля рожденных в тяжких мукахВаших горестных сынов.Взмах руки своей заноситСмерть над наших днейИ серпом нещадным коситЗлак невызревших полей.Мерным ходом век за векомС грузом горя и заботНад страдальцем – человекомВ бездну вечности идет:На земле ряды уступовПрах усопших намостил;Стал весь мир громадой трупов;Людям тесно от могил.
Но с здесь – в краю изгнанья —Не покинул смертных бог:Сердцу светоч упованьяВ мраке скорби он возжет,И на поприще суровом,Где кипит и рыщет зло,Он святит венком терновымПадшей женщины чело;Казнью гнев свой обнаружаИ смягчая правый суд,Светлый ум и мышцы мужаУкрепляет он на труд,И любовью бесконечнойОбновляя смертных род,В дольней смерти к жизни вечнойУказал нам переход.Он открыл нам в край небесныйДвери царственные вновь:Чей пред нами образ крестныйВ язвах казни за любовь?Это бог в крови распятьяПрекращает смерти пир,Расторгает цепь проклятьяИ в кровавые объятьяЗаключает грешный мир!
Слезы и звуки