Владимир Григорьевич Бенедиктов
Сборник стихотворений 1836 г.
Ich singe, wie der Volger singt,Der in den Zweigen wohnet;Das Lied, das aus der Kohle dringt,Lst Lohn, der reichlich lohnet.
GoetheУтес
Отовсюду объятый равниною моря,Утес гордо высится, – мрачен, суров,Незыблем стоит он, в могуществе споряС прибоями волн и с напором веков.Валы только лижут могучего пяты;От времени только бразды вдоль чела;Мох серый ползет на широкие скаты,Седая вершина – престол для орла.
Как в плащ исполин весь во мглу завернулсяПоник, будто в думах, косматой главой;Бесстрашно над морем всем станом нагнулсяИ грозно нависнул над бездной морской.Вы ждете – падет он – не ждите паденья!Наклонно он стал, чтобы сверху взиратьНа слабые волны с усмешкой презреньяИ смертного взоры отвагой пугать.
Он хладен, но жар в нем закован природный:Во дне чудодейства зиждительных силОн силой огня – сын огня первородный —Из сердца земли мощно выдвинут был!Взлетел и застыл он твердыней гранита.Ему не живителен солнечный луч;Для нег его грудь вековая закрыта;И дик и угрюм он: зато он могуч!
Зато он неистовой радостью блещет,Как ветры помчатся в разгульный свой путь,Когда в него море бурунами блещетИ прыгает жадно гиганты на грудь.Вот молнии пламя над ним засверкало.Перун свой удар ему в сердце нанес —Что ж? – огненный змей изломил свое жало,И весь невредимый хохочет утес.
Незабвенная
В дни, когда в груди моей чувство развивалосяТак свежо и молодоИ мечтой согретое сердце не сжималосяОт земного холода, —В сумраке безвестности за Невой широкою,Небом сокровенная,Как она несла свою тихо и торжественноГрудь полуразвитую!Как глубоко принял я взор ее божественнойВ душу ей открытую!На младом челе ее – над очей алмазамиДивно отражалося,Как ее мысль тихая, зрея в светлом разумеИскрой разгоралася,А потом из уст ее, словом оперенная,Голубем пленительнымВылетала чистая, в краски облеченная,С шумом упоительным.Если ж дева взорами иль улыбкой дружнеюЮношу лелеяла —Негою полуденной, теплотою южноюОт прелестной веяло.
Помните ль, друзья мои? там ее видали мыВечно безмятежную,С радостями темными, с ясными печалямиИ с улыбкой нежною.С ней влеклись мечтатели в области надзвездныеПомыслами скрытными;Чудная влекла к себе и сердца железныеПерсями магнитными.
Время промчалося: скрылся ангел сладостной!Все исчезло с младостью —Все, что только смертные на земле безрадостнойНазывают радостью…Перед девой новою сердца беспокойногоТлело чувство новое;Но уж было чувство то – после лета знойногоСолнце сентябревое.Предаю забвению новую прелестницу,В грудь опустошеннуюЗаключив лишь первую счастья провозвестницуДеву незабвенную.
Всюду в жизни суетной – в бурях испытанияБедность обнаружена;Но, друзья, не беден я: в терниях страданияСветится жемчужина —И по граням памяти ходит перекатная,Блещет многоценная:Это перл души моей – дева невозвратная,Дева незабвенная!
Жалоба дня
На востоке засветлело,Отошла ночная тень;День взлетел, как ангел белой…Отчего ж ты грустен, день?
«Оттого порой грущу я,Что возлюбленная ночь,Только к милой подхожу я —От меня уходит прочь.Вот и ныне – под востокомЛишь со мной она сошлась,Ярким пурпурным потокомОблилась и унеслась.Вслед за ней туманы плыли,Облаков катился стан;Тучки ложем ей служили,Покрывалом был туман.Я горел мечтой огнистой:Так мила и так легка!Покрывало было чисто,Не измяты облака.Без нее – с огнями ФебаЧто лазурный мне алтарь?Я – в роскошном царстве небаОдинокий бедный царь —С той поры ищу царицы,Как в пучину бытияИз всемощныя десницыВышла юная земля».
Не томись, о день прелестной!Ты найдешь ее, найдешь;С тишиной ее чудеснойБлеск свой огненный сольешь,Как пройдет времен тревога,И, окончив грустный пир,Отдохнуть на перси богаИстомленный ляжет мир!
Два видения
Я дважды любил: две волшебницы – девыСияли мне в жизни средь божьих чудес;Они мне внушали живые напевы,Знакомили душу с блаженством небес.Одну полюбил, как слезою печалиЛанита прекрасной была нажжена;Другую, когда ее очи блисталиИ сладко, роскошно смеялась она.
Исчезло, чем прежде я был разволнован,Но след волнованья остался во мне;Доныне их образ чудесный закованНа сердце железном в грудной глубине.Когда ж я в глубоком тону размышленьиО темном значеньи грядущего дня, —Внезапно меня посещает виденьеОдной из двух дев, чаровавших меня.
И первой любви моей дева приходит,Как ангел скорбящий, бледна и грустна,И влажные очи на небо возводит,И к персям, тоскою разбитым, онакрестом прижимает лилейные руки;Каштановый волос струями разлит.Явление девы, исполненной муки,мне день благодатный в грядущем сулит.
Когда ж мне является дева другая,Черты ее буйным весельем горят,Глаза ее рыщут, как пламя сверкая,Уста, напрягаясь, как струны дрожат;И дева та тихо, безумно хохочет,Колышась, ее надрывается грудь:И это виденье мне горе пророчит,Падение терний на жизненный путь.
Пред лаской судьбы и грозой ее гневаОдна из предвестниц всегда прилетит;Но редко мне видится первая дева, —Последняя часто мне смехом гремит;И в жизни я вижу немногие розы,По-многу блуждаю в тернистых путях;Но в радостях редких даются мне слезы,При частых страданьях есть хохот в устах.
К полярной звезде
Небо полночное звезд мириадамиВзорам бессонным блестит;Дивный венец его светит Плеядами,Альдебараном горит.Пышных тех звезд красоту лучезарнуюБегло мой взор миновал,Все облетел, но, упав на Полярную,Вдруг, как прикованный, стал.
Тихо горишь ты, дочь неба прелестная,После докучного дня;Томно и сладостно, дева небесная,Смотришь с высот на меня.Жителя севера ночь необъятнаяТопит в лукавую тьму:Ты безвосходная, ты беззакатная —Солнце ночное ему!
В длинную ночь селянин озабоченной,Взоры стремя к высотам,Ждет, не пропустит поры обуроченной:Он наглядит ее там,Где Колесница небес безотъеднаяИскрой полярной блестит;Там в книге звездной пред ним семизвезднаяВремени буква стоит.
Плаватель по морю бурному носится —Где бы маяк проблеснул?У моря жадного дна не допросится,Берег – давно потонул.Там его берег, где ты зажигаешься,Горний маяк для очес!Там его дно, где ты в небо впиваешься,Сребреный якорь небес!
Вижу: светил хоровод обращается —Ты неподвижна одна.Лик неба синего чудно меняется —Ты неизменно верна.Не от того ли так сердцу мечтателяМил твой таинственный луч?Молви, не ты ли в деснице создателя,Звездочка, вечности ключ?
Смерть розы
Весна прилетела; обкинулся зеленью куст;Вот цветов у куста, оживленного снова,Коснулся шипка молодогоДыханьем божественных уст —И роза возникла, дохнула, раскрылась, прозрела,Сладчайший кругом аромат разлила и зарей заалела.И ангел цветов от прекрасной нейдетИ, пестрое царство свое забываяИ только над юною розой порхая,В святом умиленьи поет:
Рдей, царица дней прекрасных!Вешней радостью дыша,Льется негой струй небесныхИз листков полутелесныхАроматная душа.
Век твой красен, хоть не долог:Вся ты прелесть, вся любовь;Сладкий сок твой – счастье пчелок;Алый лист твой – брачный пологЗолотистых мотыльков.
Люди добрые голубят,Любят пышный цвет полей;Ах, они ж тебя и сгубят:Люди губят все, что любят, —Так ведется у людей!
Сбылось предвещанье – и юноша розу сорвал,И девы украсил чело этой пламенной жатвой,И девы привет с обольстительной клятвойОтрадно ему прозвучал.Но что ж? Не поблек еще цвет, от родного куста отделенной,Как девы с приколотой розой чело омрачилось изменой.Оставленный юноша долго потомСтрадал в воздаянье за пагубу розы;Но вот уж и он осушил свои слезы,А плачущий ангел порхал, безутешен, над сирым кустом.
Золотой век
Ты был ли когда – то, пленительный век,Как пышные рощи под вечной весноюСияли нетленных цветов красотою,И в рощах довольный витал человек,И сердца людского не грызла забота,И та же природа, как нежная мать,С людей не сбирала кровавого пота,Чтоб зернами щедро поля обнизать?
Вы были ль когда – то, прекрасные дни,Как злая неправда и злое коварствоНе ведали входа в сатурново царствоИ всюду сверкали Веселья одни;На землю взирали с лазурного сводаНебесные звезды очами судей,Скрижали законов давала природа,И милая дикость равняла людей?
Вы были ль когда – то, златые года,Как праздно лежало в недвижном покоеВ родном подземелье железо тупоеИ им не играла пустая вражда;И хищная сила по лику земномуГраниц не чертила кровавой чертой,Но тихо катилось от рода к другомуСвятое наследье любви родовой?
Ты было ли, время, когда в простоте,Не зная обмана и тихого гнева,Пред юношей стройным прекрасная деваСпокойно блистала во всей красоте;Когда и тела их и души сливая,Любовь не гнездилась в ущелье сердец,Но всюду раскрыта, всем в очи сверкая,На мир одевала всеобщий венец?
Ты был ли, век дивный? Твоя красотаНе есть ли слиянье прекрасных видений,Пленительный вымысл – игра поколений,Иль дряхлого мира о прошлом мечта?Ты не был, век милый! Позорищем мукиБыл юноша мир, как и мир наш седой,Но веют тобою Овидия звуки,И сердцу понятен ты, век золотой!
Три вида