Льюис Кэрролл
Охота на Снарка и другие стихи
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
* * *Предисловие
Льюис Кэрролл писал всю жизнь. В детстве, когда его звали еще Чарльзом Доджсоном, он как старший в большой семье привык развлекать своих сестер и братишек играми, которые сам придумывал, смешными рисунками и стишками. В молодые годы он сочинял, по большей части, легкие и пародийные стихи в духе знаменитого журнала «Панч». Лучшие из этих стихов Кэрролл собрал в сборнике «Фантасмагория и другие стихотворения» (1869), впоследствии переизданном в расширенном виде под эксцентрическим названием «Складно? И ладно» (Rhyme? And Reason?).
Когда в 1865 году вышла «Алиса в Стране чудес», а позже продолжение «Алиса в Зазеркалье», определился главный метод Кэрролла в поэзии – нонсенс и передразнивание – и его главная целевая аудитория – дети.
Для детского чтения он предназначал и свой третий шедевр – поэму «Охоту на Снарка». И действительно, некоторые дети (которые постарше) ее читают и любят, но все-таки это вещь уже не совсем детская; это просто классика литературы абсурда.
Нужно сказать еще о книге Кэрролла «Сильвия и Бруно» – романе в стиле «фэнтези», как сказали бы сейчас. На эту вещь он возлагал большие надежды, которые, к сожалению, не вполне оправдались. Критики склонны считать эту книгу неудачей Кэрролла. Скажем так: относительной неудачей. Но некоторые вставные стихи из «Сильвии и Бруно» пополнили золотой фонд английской поэзии нонсенса: в первую очередь, это относится к «Песне Безумного садовника».
Наш сборник три эссе – о поэме «Охота на Снарка», отдельно – об истории этого перевода, и еще один короткий текст о Кэрролле-фотографе.
Охота на Снарка
Агония в восьми воплях
Вопль первый
Высадка на берег
«Вот где водится Снарк! – возгласил Балабон, —Его логово тут, среди гор!»И матросов на берег высаживал онЗа ушкó, а кого – за вихор.
«Вот где водится Снарк! Не боясь, повторю:Пусть вам духу придаст эта весть!Вот где водится Снарк! В третий раз говорю.То, что трижды сказал, то и есть».
Был отряд на подбор! Первым шел Билетер,Вслед за ним – с полотенцами Банщик,Барахольщик с багром, чтоб следить за добром,И Козы Отставной Барабанщик.
Биллиардный Маэстро – отменный игрок —Мог любого обчистить до нитки;Но Банкир всю наличность убрал под замок,Чтобы как-то уменьшить убытки.
Был меж ними Бобер, на уловки хитер,По канве вышивал он прекрасноИ, по слухам, не раз их от гибели спас,Но вот как – совершенно неясно.
Был там некто, забывший на суше свой зонт,Сухари и отборный изюм,Плащ, который был загодя отдан в ремонт,И практически новый костюм.
Тридцать восемь тюков он на пристань привез,И на каждом – свой номер и вес;Но потом как-то выпустил этот вопросИ уплыл в путешествие без.
Можно было б смириться с потерей плаща,Уповая на семь сюртуковИ три пары штиблет; но, пропажу ища,Он забыл даже, кто он таков.
Его звали: «Эй-там» или «Как-тебя-бишь»;Отзываться он сразу привыкИ на «Вот-тебе-на», и на «Вот-тебе-шиш»,И на всякий внушительный крик.
Ну а тем, кто любил выражаться точней,Он под кличкой иной был знаком,В кругу самом близком он звался «огрызком»,В широких кругах – «дохляком».
«И умом не Сократ, и лицом не Парис, —Отзывался о нем Балабон. —Но зато не боится он Снарков и крыс,Крепок волей и духом силен!»
Он с гиенами шутки себе позволял,Взглядом пробуя их укорить,И однажды под лапу с медведем гулял,Чтобы как-то его подбодрить.
Он как Булочник, в сущности, взят был на борт,Но позднее признаньем потряс,Что умеет он печь только Базельский торт,Но запаса к нему не запас.
Их последний матрос, хоть и выглядел пнем,Это был интересный пенек:Он свихнулся на Снарке, и только на нем,Чем вниманье к себе и привлек.
Это был Браконьер, но особых манер:Убивать он умел лишь бобров,Что и всплыло поздней, через несколько дней,Вдалеке от родных берегов.
И вскричал Балабон, поражен, раздражен:«Но Бобер здесь один, а не пять!И притом это мой, совершенно ручной,Мне б его не хотелось терять».
И, услышав известье, смутился Бобер,Как-то съежился сразу и скис,И обеими лапками слезы утер,И сказал: «Неприятный сюрприз!»
Кто-то выдвинул робко отчаянный план:Рассадить их по двум кораблям.Но решительно не пожелал капитанЭкипаж свой делить пополам.
«И одним кораблем управлять нелегко,Целый день в колокольчик звеня,А с двумя (он сказал) не уплыть далеко,Нет уж, братцы, увольте меня!»
Билетер предложил, чтобы панцирь груднойРаздобыл непременно БоберИ немедленно застраховался в однойИз надежных банкирских контор.
А Банкир, положение дел оценя,Предложил то, что именно надо:Договор страхованья квартир от огняИ на случай ущерба от града.
И с того злополучного часа Бобер,Если он с Браконьером встречался,Беспричинно грустнел, отворачивал взорИ, как девушка, скромно держался.
Вопль второй
Речь капитана
Балабона судьба им послала сама:По осанке, по грации – лев!Вы бы в нем заподозрили бездну ума,В первый раз на него поглядев.
Он с собою взял в плаванье Карту Морей,На которой земли – ни следа;И команда, с восторгом склонившись над ней,Дружным хором воскликнула: «Да!»
Для чего, в самом деле, полюса, параллели,Зоны, тропики и зодиаки?И команда в ответ: «В жизни этого нет,Это – чисто условные знаки.
На обыденных картах – слова, острова,Все сплелось, перепуталось – жуть!А на нашей, как в море, одна синева,Вот так карта – приятно взглянуть!»
Да, приятно… Но вскоре после выхода в мореСтало ясно, что их капитанИз моряцких наук знал единственный трюк —Балабонить на весь океан.
И когда иногда, вдохновеньем бурля,Он кричал: «Заворачивай носом!Носом влево, а корпусом – право руля!» —Что прикажете делать матросам?
Доводилось им плыть и кормою вперед,Что, по мненью бывалых людей,Характерно в условиях жарких широтДля снаркирующих кораблей.
И притом Балабон (говорим не в упрек)Полагал, и уверен был даже,Что раз надо, к примеру, ему на восток,То и ветру, конечно, туда же.
Наконец с корабля закричали: «Земля!» —И открылся им брег неизвестный.Но взглянув на пейзаж, приуныл экипаж:Всюду скалы, провалы и бездны.
И заметя брожженье умов, БалабонПроизнес утешительным тономКаламбурчик, хранимый до черных времен:Экипаж отвечал только стоном.
Он им рому налил своей щедрой рукой,Рассадил, и призвал их к вниманью,И торжественно (дергая левой щекой)Обратился с докладом к собранью:
«Цель близка, о сограждане! Очень близка!»(Все поежились, как от морозу.Впрочем, он заслужил два-три жидких хлопка,Разливая повторную дозу.)
«Много месяцев плыли мы, много недель,Нам бывало и мокро, и жарко,Но нигде не видали – ни разу досель! —Ни малейшего проблеска Снарка.
Плыли много недель, много дней и ночей,Нам встречались и рифы, и мели;Но желанного Снарка, отрады очей,Созерцать не пришлось нам доселе.
Так внемлите, друзья! Вам поведаю яПять бесспорных и точных примет,По которым поймете – если только найдете, —Кто попался вам: Снарк или нет.
Разберем по порядку. На вкус он не сладкий,Жестковат, но приятно хрустит,Словно новый сюртук, если в талии туг, —И слегка привиденьем разит.
Он встает очень поздно. Так поздно встает(Важно помнить об этой примете),Что свой утренний чай на закате он пьет,А обедает он на рассвете.
В-третьих, с юмором плохо. Ну, как вам сказать?Если шутку он где-то услышит,Как жучок, цепенеет, боится понятьИ четыре минуты не дышит.
Он, в-четвертых, любитель купальных кабинИ с собою их возит повсюду,Видя в них украшение гор и долин.(Я бы мог возразить, но не буду.)
В-пятых, гордость! А далее сделаем так:Разобьем их на несколько кучекИ рассмотрим отдельно – Лохматых КусакИ отдельно – Усатых Колючек.
Снарки, в общем, безвредны. Но есть среди них…(Тут оратор немного смутился)Есть и БУДЖУМЫ…» Булочник тихо поникИ без чувств на траву повалился.
Вопль третий