Юрий Нестеренко (Райт Джордж)
Стихи (2)
В.О.В
Так вот она, ваша победа!
А. ГаличИ было так: четыре годаВ грязи, в крови, в огне пальбыРабы сражались за свободу,Не зная, что они — рабы.
А впрочем — зная. Вой снарядовИ взрывы бомб не так страшны,Как меткий взгляд заградотрядов,В тебя упертый со спины.
И было ведомо солдатам,Из дома вырванным войной,Что города берутся — к датам.А потому — любой ценой.
Не пасовал пред вражьим станом,Но опускал покорно взорПред особистом-капитаномОтважный боевой майор.
И генералам, осужденнымВ конце тридцатых без вины,А после вдруг освобожденнымХозяином для нужд войны,
Не знать, конечно, было б странно,Имея даже штат и штаб,Что раб, по прихоти тиранаВозвышенный — все тот же раб.
Так значит, ведали. И все же,Себя и прочих не щадя,Сражались, лезли вон из кожи,Спасая задницу вождя.
Снося бездарность поражений,Где миллионы гибли зря,А вышедшим из окруженийСветил расстрел иль лагеря,
Безропотно терпя такое,Чего б терпеть не стали псы,Чтоб вождь рябой с сухой рукоюЛукаво щерился в усы.
Зачем, зачем, чего же ради —Чтоб говорить бояться вслух?Чтоб в полумертвом ЛенинградеОт ожиренья Жданов пух?
Чтоб в нищих селах, все отдавших,Впрягались женщины в ярмо?Чтоб детям без вести пропавшихНосить предателей клеймо?
Ах, если б это было просто —В той бойне выбрать верный флаг!Но нет, идеи ХолокостаНичуть не лучше, чем ГУЛАГ.
У тех — все то же было рабство,А не пропагандистский рай.Свобода, равенство и братство…Свободный труд. Arbeit macht frei.
И неизменны возраженья,Что, дескать, основная частьИз воевавших шла в сраженьяНе за советскую-де власть,
Мол, защищали не колхозыИ кровопийцу-подлеца,А дом, семью и три березы,Посаженных рукой отца…
Но отчего же половодьемВослед победе в той войнеВойна со сталинским отродьемНе прокатилась по стране?
Садили в небеса патроны,Бурлил ликующий поток,Но вскоре — новые вагоныВезли их дальше на восток.
И те, кого вела отвага,Кто встал стеною у Москвы —За проволоками ГУЛАГаПоднять не смели головы.
Победа… Сделал дело — в стойло!Свобода… Северная даль.Сорокаградусное пойло,Из меди крашеной медаль.
Когда б и впрямь они парадомОсвободителей прошли,То в грязь со свастиками рядомИ звезды б красные легли.
Пусть обуха не сломишь плетью,Однако армия — не плеть!Тому назад уж полстолетьяРежим кровавый мог истлеть.
И все ж пришел конец запретам,Но, те же лозунги крича,Плетется дряхлый раб с портретомТого же горца-усача.
Он страшно недоволен строем,Трехцветным флагом и гербом…Раб тоже может быть героем,Но все ж останется рабом.
И что ж мы празднуем в угодуИм всем девятого числа?Тот выиграл, кто обрел свободу.Ну что же, Дойчланд — обрела.
А нас свобода только дразнит,А мы — столетьями в плену…На нашей улице — не праздник.Мы проиграли ту войну.
9 мая 2002
Счастливый
В Империи траур. Приспущены флаги.Убито две сотни детей.Залиты рекордным количеством влагиЭкраны и тексты статей.
Плывет по америкам и по европам,Колышется пламя свечей.Мешаются слезы с сусальным сиропомСлюняво-сопливых речей.
«Всего драгоценней и чище на светеРебенок, сей ангел Земли!Ах, бедные дети, несчастные дети!О нелюди, как вы могли?»
Несчастные дети. Поспоришь едва ли,Хоть нелюди тут с потолка —Ведь именно люди детей убивалиВезде и в любые века.
Несчастные… Метод единой гребенки,Конечно, привычней всего,Но далее речь о счастливом ребенкеПойдет. В чем же счастье его?
Не в том лишь, что выжил. Таких ведь немалоСредь загнанных в школу-тюрьму;Других испытание это сломало,Он тоже был близок к тому.
Он тоже сидел до последнего часа,Как все, без воды и жратвы…Но трое подонков из старшего класса,Его изводивших, мертвы!
Сегодня по ним проливаются слезы,Мучители — в списке потерь.И черт с ними! Главное то, что угрозыОт них не исходит теперь.
И пусть террористы — не меньшие гадыИ свой заслужили конец,Но все ж кое-где совершили, что надо,Бандитский тротил и свинец.
А мир содрогнулся: «Как можно — по детям!»Да разве же в возрасте соль?Он тысячу раз бы стрелял бы по этимЗа все униженья и боль!
А тех, кто вещает на первом каналеО чистой, святой детворе,Наверное, слишком давно не пиналиНогами на школьном дворе.
Посылки идут от детей и старушекИз Ромы, Нью-Йорка, Москвы —Не надо, он счастлив без всяких игрушек:Он выжил, а эти — мертвы!
Решать не ему, путь наш верен ли, плох ли,Зачем мы убийц не казним,Но трое подонков — подохли, подохли!Порадуйтесь, граждане, с ним.
сентябрь 2004
Заметки энтомолога
Красавец корнет на красавце конеГарцует — ну просто charmante!За ним наблюдает блондинка в окнеУкрадкой от строгой maman.
У ней под подушкой — французский роман,В шкатулке — четыре письма,В мозгах, разумеется, полный дурман,Банальный, и даже весьма.
На солнце блестит серебро эполет,Лоснится ухоженный круп,И смотрит блондинка восторженно вследПод бравую музыку труб.
Она, безусловно, не слишком умна(Глупа — это будет точней),Но тот, от кого обмирает она,Конечно, не многим умней:
Испорченный светских шутов ученик,Набитый, как кукла трухой,Чужими манерами, бредом из книг,Bon mots и иной чепухой,
Распутник, кутила, беспечный игрок,Дуэль он устроит шутя,Подхватит любой новомодный порок,Чтоб видели: он — не дитя.
И ныне он горд и доволен собой:Прощайте, блондинки! Война!Он ринется первым в решающий бой,И слава ему суждена.
Товарищи вскочат взволнованно с мест,Обнимет его командир,И сам Император свой орденский крестПриколет ему на мундир.
И смотрит блондинка, меняясь в лице,Как, сам удивляясь себе,Один жеребец на другом жеребцеГарцует навстречу судьбе.
Уходит, уходит из города полк,Свершая свой новый вояжТуда, куда требует воинский долг,Точнее — имперская блажь.
Гусары, драгуны — героев не счесть,И каждый сражаться готов…Имперская доблесть. Дворянская честь.Ряды деревянных крестов.
На пошлой, нелепой, ненужной войне,В бездарном и глупом боюКрасавец корнет на лихом скакунеОтыщет погибель свою.
Зароют его неопознанный трупС оторванной правой ногой,Под гром барабанов, под музыку трубДомой возвратится другой…
Блондинка немного поплачет в углуНад горькой судьбой удальца,Но вечером надо блистать на балу,А слезы не красят лица.
Еще она будет пленяться не раз(На день или несколько дней)Компотом из пошлых затасканных фраз,Но станет в процессе умней
И после резонных и чинных беседУступит maman наконец:Чиновник в отставке, помещик-соседЕе поведет под венец;
И будет в деревне толстеть и скучатьБлондинка, имея взаменСупруга, способного не замечатьЕе мимолетных измен;
Без модных идей и без бурных страстей,Вдали от столичных юнцовРодит четырех или больше детейОт трех или больше отцов.
Чиновником старшему стать суждено,Из младшего выйдет корнет…Но полно! К чему продолжать? Все равноКонца у истории нет.
Пусть время на тронах меняет зады,Но суть остается всегда,И если пришелец с далекой звездыКогда-нибудь взглянет сюда,
На этих, пятнающих тело Земли —То, факты в уме перебрав,Склонясь над прицелом, скомандует: «Пли!»И будет по-своему прав.
1996
Средневековое трио