Александр Блок - Распутья

Александр Блок

Распутья

«Я их хранил в приделе Иоанна…»

Я их хранил в приделе Иоанна,Недвижный страж, – хранил огонь лампад.

И вот – Она, и к Ней – моя Осанна –Венец трудов – превыше всех наград.

Я скрыл лицо, и проходили годы.Я пребывал в Служеньи много лет.

И вот зажглись лучом вечерним своды,Она дала мне Царственный Ответ.

Я здесь один хранил и теплил свечи.Один – пророк – дрожал в дыму кадил.

И в Оный День – один участник Встречи –Я этих Встреч ни с кем не разделил.

Сфинкс

Шевельнулась безмолвная сказка пустынь,Голова поднялась, высока.Задрожали слова оскорбленных богиньИ готовы слететь с языка…

Преломилась излучиной гневная бровь,Зарываются когти в песке…Я услышу забытое слово ЛюбовьНа забытом, живом языке…

Но готовые врыться в сыпучий песокВыпрямляются лапы его…И опять предо мной – только тайный намек –Нераскрытой мечты торжество.

«Загляжусь ли я в ночь на метелицу…»

Загляжусь ли я в ночь на метелицу,Загорюсь – и погаснуть невмочь.Что в очах Твоих, красная девица,Нашептала мне синяя ночь.

Нашепталась мне сказка косматая,Нагадал заколдованный лугПро тебя сновиденья крылатые,Про тебя, неугаданный друг.

Я завьюсь снеговой паутиною,Поцелуи – что долгие сны.Чую сердце твое лебединое,Слышу жаркое сердце весны

Нагадала Большая Медведица,Да колдунья, морозная дочь,Что в очах твоих, красная девица,На челе твоем, синяя ночь.

«Стою у власти, душой одинок…»

Стою у власти, душой одинок,Владыка земной красоты.Ты, полный страсти ночной цветок,Полюбила мои черты.

Склоняясь низко к моей груди,Ты печальна, мой вешний цвет.Здесь сердце близко, но там впередиРазгадки для жизни нет.

И, многовластный, числю, как встарь,Ворожу и гадаю вновь,Как с жизнью страстной я, мудрый царь,Сочетаю Тебя, Любовь?

«Ушел я в белую страну…»

Ушел я в белую страну,Минуя берег возмущенный.Теперь их голос отдаленныйНе потревожит тишину.

Они настойчиво твердят,Что мне, как им, любезно братство,И христианское богатствоСамоуверенно сулят.

Им нет числа. В своих гробахОни замкнулись неприступно.Я знаю: больше, чем преступно,Будить сомненье в их сердцах.

Я кинул их на берегу.Они ужасней опьяненных.И в глубинах невозмущенныхМой белый светоч берегу.

«Еще бледные зори на небе…»

Несбыточное грезится опять.

Еще бледные зори на небе,Далеко запевает петух.На полях в созревающем хлебеЧервячок засветил и потух.

Потемнели ольховые ветки,За рекой огонек замигал.Сквозь туман чародейный и редкийНевидимкой табун проскакал.

Я печальными еду полями,Повторяю печальный напев.Невозможные сны за плечамиИсчезают, душой овладев.

Я шепчу и слагаю созвучья –Небывалое в думах моих.И качаются серые сучья,Словно руки и лица у них.

Песня Офелии

Он вчера нашептал мне много,Нашептал мне страшное, страшное…Он ушел печальной, дорогой,А я забыла вчерашнее –     забыла вчерашнее.

Вчера это было – давно ли?Отчего он такой молчаливый?Я не нашла моих лилий в поле,Я не искала плакучей ивы –     плакучей ивы.

Ах, давно ли! Со мною, со мноюГоворили – и меня целовали…И не помню, не помню – скрою,О чем берега шептали –     берега шептали.

Я видела в каждой былинкеДорогое лицо его страшное…Он ушел по той же тропинке,Куда уходило вчерашнее –     уходило вчерашнее.

Я одна приютилась в поле,И не стало больше печали.Вчера это было – давно ли?Со мной говорили, и меня целовали –     меня целовали.

«Я, изнуренный и премудрый…»

Я, изнуренный и премудрый,Восстав от тягостного сна,Перед Тобою, Златокудрой,Склоняю долу знамена.

Конец всеведущей гордыне. –Прошедший сумрак разлюбя,Навеки преданный Святыне,Во всем послушаюсь Тебя.

Зима пройдет – в певучей вьюгеУже звенит издалека.Сомкнулись царственные дуги,Душа блаженна, Ты близка.

«Царица смотрела заставки…»

Царица смотрела заставки –Буквы из красной позолоты.Зажигала красные лампадки,Молилась богородице кроткой.

Протекали над книгой ГлубиннойСиние ночи царицы.А к Царевне с вышки голубинойПрилетали белые птицы.

Рассыпала Царевна зерна,И плескались белые перья.Голуби ворковали покорноВ терему – под узорчатой дверью

Царевна румяней царицы –Царицы, ищущей смысла.В книге на каждой страницеЗолотые да красные числа.

Отворилось облако высоко,И упала Голубиная книга.А к Царевне из лазурного окаПрилетела воркующая птица.

Царевне так томно и сладко, –Царевна-Невеста – что лампадкаУ царицы синие загадки –Золотые да красные заставки.

Поклонись, царица. Царевне,Царевне золотокудрой:От твоей глубинности древней –Голубиной кротости мудрой.

Ты сильна, царица, глубинностью,В твоей книге раззолочены страницы.А Невеста одной невинностьюТвои числа замолит, царица.

«Все кричали у круглых столов…»

Все кричали у круглых столов,Беспокойно меняя место.Было тускло от винных паров.Вдруг кто-то вошел – и сквозь гул голосовСказал: «Вот моя невеста».

Никто не слыхал ничего.Все визжали неистово, как звери.А один, сам не зная отчего, –Качался и хохотал, указывая на негоИ на девушку, вошедшую в двери.

Она уронила платок,И все они, в злобном усильи,Как будто поняв зловещий намек,Разорвали с визгом каждый клочокИ окрасили кровью и пылью.

Когда все опять подошли к столу,Притихли и сели на место,Он указал им на девушку в углу,И звонко сказал, пронизывая мглу«Господа! Вот моя невеста».

И вдруг тот, кто качался и хохотал,Бессмысленно протягивая руки,Прижался к столу, задрожал, –И те, кто прежде безумно кричал,Услышали плачущие звуки.

«Покраснели и гаснут ступени…»

Покраснели и гаснут ступени.Ты сказала сама: «Приду».

У входа в сумрак моленийЯ открыл мое сердце. – Жду –

Что скажу я тебе – не знаю.Может быть, от счастья умру.Но, огнем вечерним сгорая,Привлеку и тебя к костру.

Расцветает красное пламя.Неожиданно сны сбылись.Ты идешь. Над храмом, над нами –Беззакатная глубь и высь.

«Я искал голубую дорогу…»

Я искал голубую дорогуИ кричал, оглушенный людьми,Подходя к золотому порогу,Затихал пред Твоими дверьми.

Проходила Ты в дальние залы,Величава, тиха и строга.Я носил за Тобой покрывалоИ смотрел на Твои жемчуга.

«На обряд я спешил погребальный…»

На обряд я спешил погребальный,Ускоряя таинственный бег.Сбил с дороги не ветер печальный –Закрутил меня розовый снег.

Притаился я в тихой долине –Расступилась морозная мгла.Вот и церковь видна на равнине –Золотятся ее купола…

Никогда не устану молиться,Никогда не устану желать, –Только б к милым годам возвратитьсяИ младенческий сон увидать!

«Она ждала и билась в смертной муке…»

Она ждала и билась в смертной муке.Уже маня, как зов издалека,Туманные протягивались руки,И к ним влеклась неверная рука.

И вдруг дохнул весенний ветер сонный,Задул свечу, настала тишина,И голос важный, голос благосклонныйЗапел вверху, как тонкая струна.

«Запевающий сон, зацветающий цвет…»

Запевающий сон, зацветающий цвет,Исчезающий день, погасающий свет

Открывая окно, увидал я сирень.Это было весной – в улетающий день.

Раздышались цветы – и на темный карнизПередвинулись тени ликующих риз.

Задыхалась тоска, занималась душа,Распахнул я окно, трепеща и дрожа.

И не помню – откуда дохнула в лицо,Запевая, старая, взошла на крыльцо.

«Целый год не дрожало окно…»