Руконог
Ив. В. Игнатьев
Печатаемые ниже четыре стихотворения — пока все, что нам удалось добыть из наследия покойного Игнатьева. Первые два были нам присланы для этого сборника самим поэтом в ноябре месяце прошлого года, два других извлечены из бумаг покойного П. Широковым. Последнее стихотворение, быть может, несколько разъяснит, что заставило И. В. Игнатьева покинуть нас так неожиданно. — В начале января нам пришлось получить от него письмо, где он выражал надежду, что в будущем «Петербургский Глашатай» окрепнет и разовьется, однако дело его явно падало. Это и, вероятно, чисто личные причины сделали невозможной жизнь. Мы ждали от Игнатьева очень многого, мы верим, что если бы он продолжал свою деятельность, мы были бы избавлены от многих и нелепостей, процветших теперь на покинутой им ниве. — Мы можем лишь пожелать, чтобы другой мир принес поэту меньше горя и обиды, чтобы, алчущий правды поэзии, там обрел бы он животворный её источник.
Три погибели
Я выкую себе совесть из Слоновой костиИ буду дергать её за ниточку, как паяца.Черные розы вырастут у Позолоченной ЗлостиИ взорвется Подземный Треугольник Лица.
Я зажгу Вам Все Числа Бесчисленной Мерзости,Зеленые Сандвичи в Бегающих пенсне.Разрежьте, ретортами жаля, отверзость иРаи забудутся от Несущих стен.
«Аркан на Вечность накинут…»
Аркан на Вечность накинутИ станет жАЛКОЮ она в РУКЕ.Смертью ПокинутыйЗевнет Судьбе.
Заглянуть в Вентилятор Бесконечности,Захлопнуть его торопливо ВНОВЬ.Отдаться Милой беспечности,Бросив в Снеготаялку Любовь.
«Тебя, Сегодняшний Навин…»
Тебя, Сегодняшний Навин,Приветствую Я радио-депешей.Скорей на Марсе Землю ВешайИ фото Бег останови.
Зажги Бензинной зажигалкойСебе пять Солнц и сорок ЛунИ темпом Новым и НежалкимЗавертит Космос свой Валун.
«Я пойду сегодня туда…»
Я пойду сегодня туда, где играют веселые вальсы,И буду плакать, как изломанный Арлекин.А она подойдет и скажет — Перестань! Не печалься! —Ho и с нею вместе я буду один.
Я в этом саване прощальномЦелую Лица НебылицИ ухожу дорогой ДальнейТуда к Границе без Границ.
19. XI.1913
Василиск Гнедов
Ерошино
Не зная устали Лишь зная стали Грибы рогатины в зубах взростали Ржавели палубы Гора коты в ногах И бор развесисто Упрямо в поле На нашем просвисте Туманов драхма Ялик зазвякал Упала птаха
Сколько на нос полагается дробиВыкушай смерти и сердце попробуй
Вот и гора вот и пригорок На слюне через рты Протащился опорок
Швах! швах! ударились о небо тучи
Сумерки на Дону
Глаза печерицыПолевой падчерицы Скуда
В лохмотах лоскутахИ розовой лентой на пузеВерблюжьи комы собираетСердце на вешнем пиру затопитьК развалине дряхлой на суке подъехал
Не сумеет проколоть Он копьем мою долину Поверну горлая спину Выжму спелый молочай
На телеге желтая сурепаАбо придавил залохмаченный стрепетПриготовлю же завтра поленоПусть садится тогда на колени.
«Бросьте мне лапу скорее коготь и вшей увяданье…»
Бросьте мне лапу скорее коготь и вшей увяданьеТкнусь как на поле гаданьеВозле на посох долины
Кроме не выжевать сказок Ты покровитель подвязок Сломишь бедро поцелуем Брови подгадишь и всуе
Надо рыбачьи потуги — войлок повесить на шеюЯбеду выгнать на паствоХворост из рук выше Ноя
Взять поиграть вышиною Веки лаптями обвешать Глаз промочить через солнце Реки меж ног процедить
Белый великий карманщикСкоро ли зубы украдешьМелом намажешь весь череп
Выбежал лье из затылка Дреколом махал и горбился
Пусть пропадает черствеетГоре лягнуть не успеетВ горсть прибегают уморыИз белого синего моря
Карачено осени скачут
Ды — косолапой лягушкеДольш не сидеть на макушке
Борис Пастернак
Цыгане
От луча отлынивая смолью,Не алтыном огруженных кос,В яровых пруженые удольяМолдован сбивается обоз.
Обленились чада град загреба,С молодицей обезроб и смерд:Твердь обует, обуздает небо,Твердь стреножит, разнуздает твердь!
Жародею жогу, соподвижцуТвоего девичья младежа,Дево, дево, растомленной мышцейТы отдашься, долони сложа.
Жглом полуд пьяна напропалую,Запахнешься ль подлою полой,Коли он в падучей поцелуяСбил сорочку солнцевой скулой.
И на версты. Только с пеклой вышки,Взлокотяся, крошка за крохой,Кормит солнце хворую мартышкуБубенца облетной шелухой.
Мельхиор
Храмовый в малахите ли холен,Возлелеян в сребре косогорМногодольную голь колоколенМелководный несет мельхиор.
Над канавой иззвеженной сивоСтолбенеют в тускле берега,Оттого что мосты без отзывуВодопьянью над згой бочага,
Но, курчавой крушася карелой,По бересте дворцовой раздранОбольется и кремль обгорелыйТеплой смирной стоячих румян.
Как под стены зоряни зарытой,За окоп, под босой бастионВолокиты мосты волокитуСобирают в дорожный погон.
И, братаясь, раскат со раскатом,Башни слюбятся сердцу на том,Что, балакирем склабясь над блатом,Разболтает пустой часоем.
Об Иване Великом
В тверди «тверда слова рцы»Заторел дворцовый торец,Прорывает студенцыЧернолатый Ратоборец.
С листовых его железДробью растеклась столица,Ей несет наперерез«Твердо слово рцы» копытце.
Из желобчатых ложбин,Из-за захолодей хлеблыхЗа пол-блином целый блинРазминает белый облак.
А его обводит кисть,Шибкой сини птичий причет,В поцелуях — цвель и чистьКосит, носит, пишет, кличет.
В небе пестуны-писцыЗасинь во чисте содержат.Шоры, говор, тор… Но твержеТвердо, твердо слово рцы.
Елизавета Кузьмина-Караваева
«По вечерам горят огни на баке…»
По вечерам горят огни на баке;А днем мы ждем таинственных вестей;Хотим понять сплетений тайных знакиНа небе распластавшихся снастей.Качается корабль острогрудый,Подъемля в небо четкий знак креста.И смотрим пристально, и ждем мы чуда;Вода внизу прозрачна и чиста.О, вестник стран иных и чуждой тайны,Питомец бурь, соратник волн в морях, —Мы верим, — знаки в небе не случайныИ не случайно пламенна заря.Так близится минута расставанья —Тебя зовет нам чуждый небосклонВ страну, где чтут слова иных преданийИ властвует неведомый закон.Быть может, мы, кто рвется в дали, к небу,Кто связан тяжким, длительным путем,Свершим когда-нибудь живущим требу,К земле стальные тучи наметем.Быть может, мы, распятые во имяНеведомых богов, увидим вновь,Как пламенем просторы нив палимыИ как заря точит святую кровь.Так говорят снастей сплетенных знакиИ алого заката полоса…По вечерам горят огни на баке,И слышатся людские голоса.
«Исчезла горизонта полоса…»