Р. Шеридан
•
ШКОЛА ЗЛОСЛОВИЯ
Комедия в пяти действиях
Действующие лица:
Сэр Питер Тизл.
Сэр Оливер Сэрфес.
Джозеф Сэрфес.
Чарлз Сэрфес.
Крэбтри.
Сэр Бенджамен Бэкбайт.
Раули.
Мозес.
Трип.
Снейк.
Кейрлесс.
Сэр Гарри Бэмпер.
Леди Тизл.
Мария.
Леди Снируэл.
Миссис Кэндэр.
Слуги, гости.
♣ ♣ ♣ПОРТРЕТ, посылаемый миссис Крю[1] вместе с комедией«Школа злословия» Р. Б. Шериданом.
Вы, вскормленницы Школы Клеветы,Доведшие поклеп до красоты,Ужели нет на свете ни одной,Настолько милой и совсем иной,Чтоб даже вы хвалу воздали ейБезмолвием и завистью своей?Сейчас живой предстанет образецНа суд суровый ваших злых сердец.Решите сами, верен ли портрет,Иль то Любви и Музы легкий бред.Сюда, о племя многомудрых дев,О сонм матрон, чей беспощадный гнев,Чей острый взгляд и хмурые чертыНе терпят юности и красоты!Вы, по природе хладные своей,Вы, в долгом девстве лютые, как змей,Сюда, о мастерицы сплесть навет,Создать улики, если слухов нет!О вы, чья память, сторожа порок,Все, кроме факта, знает назубок!Сюда, о клеветницы, стар и млад,Ходячее злословье, станьте в ряд,Чтоб нашей теме был противовес,Как гимну — пасквиль, как святому — бес.Ты, Аморетта[2] (это имя намУже знакомо по другим стихам),Приди и ты; пусть милый жар ланитТвою улыбку робко оттенит,И, с нежно-неуверенным лицом,Мне послужи желанным образцом.О Муза, если б ты создать моглаХоть слабый очерк этого чела,Счастливой кистью вызвать на мольбертХоть бледный отсвет этих чудных черт,Поэты бы воспели гений твой,И Рейнольдс[3] бы склонился головой,Он, в чьем искусстве более чудес,Чем в чудесах Природы и Небес,Он, взору Дэвон[4] давший новый жар,Ланитам Грэнби[5] — прелесть новых чар!Нелегкий подвиг — дань хвалы принестьКрасе, чей разум презирает лесть!Но, славя Аморетту, прав весь свет:Пред нею, как пред Небом, лести нет,И прихотью судеб она однаПравдивость нашу отрицать склонна!От мод не краше, крася их сама,Проста влеченьем вкуса и ума,Скромна в движеньях, чуждая вполнеИ сухости и буйных чувств волне,Она не ходит, на себя надевЛицо богинь иль облик королев.Ее живая прелесть всякий разНе поражает, а пленяет нас;То не величье, но ее чертыМы не измерим мерой красоты!Природный цвет ее ланит так жив,Что, создавая это диво див,Вполне бы мог божественный творецНа них бледнее наложить багрец,Велев затворнице прелестных стенСтыдливой Скромности — служить взамен.А этих губ кто воспоет вино?Лишите их улыбки — все равно!Сама Любовь как будто учит ихДвижению, хоть не звучит на них;Ты, видящий, не слыша эту речь,Не сожалей, что звук не мог дотечь;Смотря на эти губы, ты всегдаБеседу их постигнешь без труда:Они повиты прелестью такой,Что полон думы самый их покой!Но, если взглянешь на игру лучейВолшебно-нерешительных очей,Следя, как часто манием ресницБывает прерван пламень их зарниц,Ты в них увидишь: крошка Купидон,Своей опасной должностью смущен,То скроет, то откроет дивный луч,Который взорам смертных слишком жгуч.От этих стрел, ласкающих разя,В беззлобных ямочках спастись нельзя.Хотя бы сердце в ней и не моглоЖестоким гневом ополчить чело,Я кознями Любви поклясться радЕе улыбка гибельней стократ!При виде той, что получила в дарВсю полноту, всю яркость женских чар,Мы были бы должны тщеславный нравОтнесть к числу ее природных прав.Но Аморетта в милой простотеСама своей не верит красотеИ стрелы чар, разящие кругом,Невинно хочет оперить умом:Всех женских знаний совмещая груз,Воспитанница Грэвиля и Муз,Любя учиться, помня грань пути,Докуда можно женщине идти,Она бы Фебу, если б встарь жила,Не жрицей, а возлюбленной былаС застенчивою робостью очейИ кроткою покорностью речей;Как ни разумно говорит она,В ней словно неуверенность слышна;И, этой женской прелестью дыша,Как разум мил, как мудрость хороша!Ее дары, ее душевный складО сердце, дружном с мыслью, говорят:Веселость, оттененная мечтой,Насмешливость в союзе с добротой,Брезгливость, скрытая не без труда,Страх пред талантом, чем она горда.Умолкни, Муза! Песнь свою прервиИ похвалу бессильной назови;Поэзия достигнуть не моглаЕе достоинств, но твоя хвалаСмутила хор завистниц КрасотыИ омрачила царство Клеветы!Все эти ведьмы черствым языкомШипят, что этот облик им знаком,И называют ту, кого пою,Вас, мой прообраз и мой гений, — Крю!
ПРОЛОГ написан мистером Гарриком.[6]
«Школа злословья»? Полно! НеужелиБез школы мы злословить не умели?Какие тут уроки могут быть?Еще бы нас учили есть и пить!Когда красавиц наших, ту иль эту,Тревожит печень, — дайте им газету:В ней сильнодействующих — quantum satis[7]Чего бы вы ни пожелали — нате-с«О боже!» — леди Уксус (что не прочьЗа картами прощебетать всю ночь),К полудню встав, свой крепкий чай мешаетСо сплетнями «Как это освежает!Дай мне газету, Лисп, — как хорошо!(Отхлебывает.)Вчера лорд Л. (отхлебывает) был пойман с леди О.Как это помогает от мигрени!(Отхлебывает.)Хоть миссис Б. и опускает шторы,Сквозь них легко проникнут наши взоры,Да, это зло; жестокая заметка;Но между нами (отхлебывает) право, очень метко.Ну, Лисп, читайте вы, отсюда вот!»«Так-с! — Пусть лорд К., тот самый, что живетНа Гровнор-сквер,[8] себя побережет:Хоть леди У. он и дороже сына,Но уксус горек — Это я! Скотина!Сейчас сожгите, и чтоб в дом мой этуВпредь не носили подлую газету!»Так мы смеемся, если кто задет,А нас заденут — смеха больше нет.Ужель наш юный бард так юн, что тщитсяОт моря лжи плотиной оградиться?Иль он так мало знает грешный мир?С нечистой силой как вести турнир?Он биться с грозным чудищем идет:Срежь Сплетне голову — язык живет.Горд вашей благосклонностью былой,Наш юный Дон Кихот вновь вышел в бой;В угоду вам он обнажил пероИ жаждет Гидре погрузить в нутро.Дабы снискать ваш плеск, он будет, полон пыла,Разить — то бишь писать, — пока в руке есть сила,И рад пролить для вас всю кровь — то бишь чернила.
Действие первое
Картина первая
У леди Снируэл.
Леди Снируэл перед туалетом, Снейк пьет шоколад.
Леди Снируэл. Так вы говорите, мистер Снейк, что все заметки сданы в печать?
Снейк. Сданы, сударыня, и так как я сам переписывал их измененным почерком, то никто не догадается об их источнике.
Леди Снируэл. А распространили вы известие о романе леди Бритл с капитаном Бостолом?
Снейк. Здесь все обстоит как нельзя лучше. Если не случится ничего непредвиденного, то, по-моему, через сутки эта новость достигнет ушей миссис Клэккит, и тогда, как вам известно, можно считать, что дело сделано.
Леди Снируэл. Да, конечно, у миссис Клэккит очень недурные способности и большая опытность.
Снейк. Совершенно верно, сударыня, и в свое время она действовала довольно удачно. По моим сведениям, она была причиной шести расстроенных свадеб и трех отказов сыновьям в наследстве; четырех насильственных похищений и стольких же тюремных заключений; девяти раздельных жительств и двух разводов. Я не раз обнаруживал, что на страницах «Города и провинции»[9] она устраивала tete-a-tet'ы[10] людям, которые, вероятно, за всю свою жизнь ни разу друг друга в глаза не видели.