Как многие талантливые художники, выехавшие на Запад в период так называемого застоя, железной рукой удушавшего все ростки свободной мысли, он покинул СССР, чтобы иметь возможность свободно заниматься своим творчеством. Ироничные на первый взгляд строчки его стихов проникнуты поистине сыновней болью за свою униженную Родину – за Россию, за ее терпеливый страдающий народ, обреченный вот уже 70 лет нести тяжкий крест искупления за грехи своих предков.
ru Алексей Игоревич Рыжков [email protected] FB Tools, FB Editor v2.0 2005-07-23 http://www.vienna-doctor.com/RUS/guberman/guberman.html 169DFD09-F2F5-460E-920C-A506177DE3D9 1.2v. 1.2. Аннотация, доп. форматирование (glassy)
Гарики на каждый день МП «ЭМИА» Москва 1992 ГУБЕРМАН Игорь Миронович (р. 1936, Москва), поэт, прозаик. Окончил Московский институт инженеров транспорта. Первая публикация – в 1962 (в журнале «Знание – сила»). В 1960-70-е гг. работал в жанре научно-популярной, документальной прозы: «Третий триумвират» (о биологической кибернетике, М., 1965), «Чудеса и трагедии черного ящика» (об исследовании мозга, М., 1968), «Побежденное время» (повесть о народовольце Н.Морозове; вышла под фамилией М.Поповского, М., 1975), «Бехтерев. Страницы жизни» (М., 1976). Губерман издал также ряд сценариев для телевидения и кино (документальных). Ему принадлежит ряд статей и очерков во многих периодических изданиях Стал известен как автор стихов, полных сарказма и иронии по отношению к существовавшему режиму, стихи не печатались, но были широко известны – порой даже без имени автора, распространялись в списках. Принимал участие в издании нелегального журнала «Евреи в СССР». В 1979-84 в заключении и ссылке. С 1988 – в Израиле, где продолжает литературную деятельность. Впервые в СССР стихи Губермана напечатаны в 1990 в газете «Московский комсомолец», затем появляются поэтические подборки и в других газетах и журналах В 1992 в Москве издан двухтомник «Гарики на каждый день», в 1994 – «Второй иерусалимский дневник». «Гариками» Губерман называет свои стихи-миниатюры – как правило, четверостишия, большая часть которых – в жанре поэтической сатиры. В них отражены противоречия, характерные для советского и российского общества 1980-90-х гг., различные сферы жизни. Стихи Губермана отличают богатство и естественность интонаций, глубина и острота художественного образа, афористичность. Губерман пишет и прозаические произведения – в 1994 в Москве издана повесть «Прогулки вокруг барака», роман «Штрихи к портрету» – о Н.А.Бруни. Произведения Губермана печатались на русском языках за рубежом (в т.ч. в ж «Континент» в Париже), переведены на иностранный язык.Игорь ГУБЕРМАН
ГАРИКИ НА КАЖДЫЙ ДЕНЬ
Том I
Посвящается Юлию Китаевичу – любимому другу, автору многих моих стихов.
Эту книгу не следует читать подряд и много, лучше по чуть-чуть из разных глав – по настроению.
Эту книгу не следует читать как источник непререкаемой истины, ибо таковой в природе нет.
Эту книгу не следует читать, ища житейской мудрости, ибо автор сам по ней тоскует.
Эту книгу не следует читать ради полезных мыслей, ибо они всегда противоречат друг другу.
Эту книгу не следует читать в надежде на советы и рецепты, ибо умному они не нужны, а дураку не помогут.
Может быть, эту книгу вообще не следует читать.
Но иметь ее дома под рукой – необходимо.
УТУЧНЯЕТСЯ ПЛОТЬИСПАРЯЕТСЯ ПЫЛ.ГОДЫ ВЫШЛИ НА МЕДЛЕННЫЙ УЖИН.И ПРИЯТНО ПОДУМАТЬ,ЧТО ВСЕ-ТАКИ БЫЛИ КОМУ-ТО БЫВАЛ ДАЖЕ НУЖЕН.
I. Как просто отнять у народа свободу: ее надо просто доверить народу
Мне Маркса жаль: его наследствосвалилось в русскую купель;здесь цель оправдывала средствои средства обосрали цель.
Во благо классу-гегемону,чтоб неослабно правил он,во всякий миг доступен шмонуотдельно взятый гегемон.
Слой человека в нас чуть-чутьнаслоен зыбко и тревожно;легко в скотину нас вернуть,поднять обратно очень сложно.
Навеки мы воздвигли монументбезумия, крушений и утрат,поставив на крови эксперимент,принесший негативный результат.
Я молодых, в остатках сопель,боюсь, трясущих жизнь, как грушу:в душе темно у них, как в жопе,а в жопе – зуд потешить душу.
Чтоб сохранить себя в природе,давя, сминая и дробя,страх сам себя воспроизводит,растит и кормит сам себя.
Когда истории сквозняксвистит по душам и державам,один – ползет в нору слизняк,другой – вздувается удавом.
Добро, не отвергая средства зла,по ним и пожинает результаты;в раю, где применяется смола,архангелы копытны и рогаты.
Когда клубится страх кромешныйИ тьму пронзает лай погоньблагословен любой, посмевшийне задувать в себе огонь.
Расхожей фразой обеспечась,враждебна жизни и природе,при несвободе мразь и нечистьсвободней в пастыри выходит.
Свобода, глядя беспристрастно,тогда лишь делается нужной,когда внутри меня пространствообширней камеры наружной.
По крови проникая до корней,пронизывая воздух небосвода,неволя растлевает нас сильней,чем самая беспутная свобода.
Нам от дедов сегодня досталасьравнодушная тень утомления –историческая усталостьбесноватого поколения.
Дух времени хотя и воинственен,по– прежнему кровав его прибой;кончая свою жизнь самоубийством,утопии нас тянут за собой.
Перо и глаз держа в союзе,я не напрасно хлеб свой ем:Россия – гордиев санузелострейших нынешних проблем.
Боюсь я любых завываний трубы,взирая привычно и трезво:добро, стервенея в азарте борьбы,озляется круто и резво.
Мне повезло: я знал страну,одну– единственную в мире,в своем же собственном пленув своей живущая квартире.
Где лгут и себе и друг другу,и память не служит уму,история ходит по кругуиз крови – по грязи – во тьму.
Цветут махрово и упрямоплодов прогресса семена:снобизм плебея, чванство хама,высокомерие гавна.
В года растленья, лжи и страхаузка дозволенная сфера:запретны шутки ниже пахаи размышленья выше хера.
С историей не близко, но знаком,я славу нашу вижу очень ясно:мы стали негасимым маяком,сияющем по курсу, где опасно.
Возглавляя партии и классы,лидеры вовек не брали в толк,что идея, брошенная в массы –это девка, брошенная в полк.
Привычные безмолвствуют народы,беззвучные горланят петухи;мы созданы для счастья и свободы,как рыба – для полета и ухи.
Привычные безмолвствуют народы,беззвучные горланят петухи;мы созданы для счастья и свободы,как рыба – для полета и ухи.
Назначенную чашу в срок испить,Россия – всем в урок и беспокойство –распята, как Христос, чтоб искупитьвсеобщий смертный грех переустройства.
В кромешных ситуациях любых,запутанных, тревожных и горячих,спокойная уверенность слепыхкошмарнее растерянности зрячих.
Что ни век, нам ясней и слышнейсквозь надрыв либерального воя:нет опасней и нету вредней,чем свобода совсем без конвоя.
Нас книга жизни тьмой раздоровразъединяет в каждой строчке,а те, кто знать не знает споров, –те нас ебут поодиночке.
В нас пульсом бьется у вискадушевной смуты злая крутость;в загуле русском есть тоска,легко клонящаяся в лютость.
Закрыв глаза, прижавши уши,считая жизнь за подаяние,мы перерыв, когда не душат,смакуем как благодеяние.
Имея сон, еду и труд,судьбе и власти не перечат,а нас безжалостно ебут,за что потом бесплатно лечат.
Дороги к русскому ненастьютекли сквозь веру и веселье;чем коллективней путь ко счастью,тем горше общее похмелье.
Года неправедных гоненийсочат незримый сок заразы,и в дух грядущих поколенийползут глухие метастазы.
Лично я раболепен и жесток,и покуда такова моя природа,демократия – искусственный цветок,неживучий без охраны и ухода.
Жить и нетрудно и занятно,хотя и мерзостно неслыханно,когда в эпохе все понятнои все настолько же безвыходно.
Есть одна загадочная тема,к нашим относящаяся душам:чем безумней дряхлая система,тем опасней враз ее разрушить.
Уюта и покоя благодатьпростейшим ограничена пределом:опасно черным черное назвать,а белое назвать опасно белым.
Судьбы российской злые чарыс наукой дружат в наши дни,умней и тоньше янычарыи носят штатское они.
Российский нрав прославлен в мире,его исследуют везде,он так диковинно обширен,что сам тоскует по узде.
Зима не переходит сразу в лето,на реках ледоход весной неистов,и рушатся мосты, и помнить этополезно для российских оптимистов.
Мечты, что лелеяли предки,до срока питали и нас,и жаль, что одни лишь объедкиот них остаются сейчас.
У жизни свой, иной оттенок,и жизнечувствие свое,когда участвуетзастенокво всех явлениях ее.
Не в силах нас ни смех, ни грехсвернуть с пути отважного,мы строим счастье сразу всех,и нам плевать на каждого.
Окраины, провинции души,где мерзость наша, низость и потемки,годами ждут момента. А потомкипотом гадают, как возник фашизм.
Я боюсь, что там, где тьма клубится,где пружины тайные и входы,массовый инстинкт самоубийствапоит корни дерева свободы.
Любую можно кашу мировуюзатеять с молодежью горлопанской,которая Вторую Мировуюуже немного путает с Троянской.
II. Среди немыслимых побед цивилизации мы одиноки, как карась в канализации