Виктор Александрович Курочкин
Короткое детство
Глава I. Первый лёд. Поход на озеро за налимами. Побег Локтя. Витька Выковыренный вещает. В полынье. Коршун спасает Локтя, а потом — самого себя. Награда за труды
Ещё только была середина ноября, ещё на берёзах кое-где трепыхались листья и сирень стояла по-летнему зелёная, как вдруг ударил мороз. Всё вокруг стало белым, и грязь на дороге окостенела.
Стёпка Коршун выскочил из дому на улицу и, подняв вверх руки, закричал:
— «Зима. Крестьянин торжествует!»
За домом, рядом с огородом, находилась яма с зелёной протухшей водой. Стёпка подбежал к яме и увидел тёмный гладкий лёд. Коршун легонько стукнул по нему пяткой, потом встал обеими ногами, потом, разбежавшись, прокатился, потом попрыгал, лёд даже ни разу не треснул.
— Вот заковало, так заковало! — воскликнул Стёпка. — Наверное, и на озере такой же. В самый раз налимов глушить.
Не прошло и четверти часа, а Коршун уже шагал по улице с корзинкой в руке и размахивал деревянной колотушкой. Первым попался навстречу Васька Самовар. Васька чуть свет сбежал из дому, уже нагулялся и теперь не знал, что ему делать.
— Куда это ты? — спросил он Коршуна.
— На озеро.
— Зачем?
— Налимов глушить.
— И я с тобой.
— Очень-то ты нужен. Катись подальше.
— Подумаешь, какой царь, — обиженно проворчал Самовар и поплёлся за Коршуном.
Петька Лапоть рубил хворост. Рубил с большим удовольствием. Эта работа ему очень нравилась.
— Эй, Лапоть, айда на озеро налимов глушить! — крикнул Самовар.
— Не могу. Надо хворост рубить. Гляньте, какая куча.
Но Коршун даже не посмотрел на кучу и, повертев над головой колотушкой, пошёл дальше.
Лапоть стукнул пару раз топором и задумался. Работа в один миг опротивела. Он швырнул топор и побежал догонять Коршуна.
Братья Вруны, Сенька с Колькой, были заняты очень важным делом. Готовили к зиме ледень. Сколотив из досок кособокий ящик, они теперь замазывали днище коровьим навозом.
— Эй, куда?! — закричали Вруны.
— Налимов глушить, — ответил Лапоть.
Сенька посмотрел на Кольку, Колька — на Сеньку, потом оба посмотрели на ящик и… отправились на озеро.
Витька Выковыренный сидел у дома на завалинке и от нечего делать циркал сквозь выбитый зуб. Когда ребята поравнялись с ним, он встал и спросил:
— Куда это вас понесло?
— На озеро. Налимов глушить, — пояснил Колька Врун. — Айда с нами?
Витька циркнул.
— Под лёд провалиться? Что мне, жить надоело?
Коршун вспыхнул.
— Эх ты, трус! Распоследний трус. Пошли, ребята.
— А вы олухи! — крикнул им вслед Витька.
Он опять сел на завалинку и опять принялся циркать. Но через минуту ему стало так скучно, хоть волком вой. Витька сорвался с завалинки и бросился догонять ребят. Потом к ним присоединились Лилька Махонина с братом Аркашкой. Когда Лилька узнала, что ребята идут на озеро налимов глушить, то решительно заявила, что пойдёт с ними.
— Вот только нам девок и не хватало, — сказал Самовар.
— Ладно. Пусть идёт, — вступился за Лильку Коршун.
Подошли к дому Митьки Локоткова.
— Эй, Локоть, выходи! — крикнул Стёпка.
— Локоть, выходи! — хором поддержала компания.
Митька выскочил на крыльцо без шапки и босиком.
— Вы куда?
— На озеро.
— Налимов глушить.
— Одевайся, мы подождём.
— Нельзя. Надо Нюшку нянчить, — сказал Митька.
Коршун злорадно ухмыльнулся.
— Ага, попался жучок на крючок.
— Нянька-Манька! — крикнул Самовар.
— Нянька-Манька! — подхватили ребята, а Коршун заложил два пальца в рот и пронзительно свистнул.
Нюшка лежала в люльке и сосала палец. Разъярённый Митька подскочил к люльке, сжал кулаки и свирепо прошипел:
— Ты почему не спишь, а? Чего глаза пялишь, а? Хочешь, чтоб я их выколол? Сейчас я их выколю, — Локоть наставил два пальца и прорычал: — У-у-у!
Нюшка, разинув беззубый рот, стала смеяться.
— Удавить тебя мало! — простонал Локоть и заплакал.
Кроме Нюшки, в доме никого не было. И Митька плакал громко, не стесняясь. А Нюшка смеялась, дрыгала ногами, а потом тоже заплакала. Этого Митька вынести не смог. Одно дело — реветь самому, а терпеть вой сестры он не мог. Митька взобрался на печку, разыскал валенки, схватил шапку с полушубком и бросился на улицу. Пронзительный крик Нюшки на минуту остановил его. Он вернулся и погрозил пальцем.
— Я тебе Нянькой-Манькой больше не буду… Прощай и реви сколько хошь, хоть до самой смерти.
Пока Митька говорил, Нюшка молчала, а когда хлопнул дверью, она опять заревела. Но Локтю было на всё теперь наплевать. Домой он решил не возвращаться.
Ребят Митька догнал за деревней у леса и гордо заявил, что навсегда убежал из дому.
— А если Нюшка вывалится из люльки и разобьётся? Тогда что? — ехидно спросила Лилька Махонина.
Митька беззаботно махнул рукой:
— Не вывалится. Люлька глубокая.
Озеро пряталось в лесу в трёх километрах от деревни. Издали озеро похоже на огромную лиловую сливу. Вода в нём прозрачная, дно каменистое — раздолье для налимов. Кроме налимов, здесь водятся и лещи с язями, голавли, щуки и, конечно, плотва с краснопёрыми окунями и масса другой мелкой рыбёшки. На песчаном отлогом берегу озера стоит избушка, как в сказке: без окон, без дверей и даже без крыши. Построили её давным-давно, ещё до революции, когда здесь брали камень на строительство шоссейной дороги.
Ребята подбежали к озеру и остановились. Оно замёрзло только у берегов. Средина озера была окутана паром, как будто озеро снизу подогревали.
— Ну, что? Я говорил. Только зря притащились, — сказал Витька Выковыренный.
— Этак можно и буль-буль сыграть, — заметил Петька Лапоть.
Коршун презрительно посмотрел на Лаптя и плюнул.
— Испугался? И в прошлый год было так же, а мы сколько тогда налимов поймали. Помнишь, Локоть?
— Помню, — Митька зябко поёжился, — и льда тогда было больше.
— Ну и что? Нам и не надо на середину озера. Налим-то теперь около берегов, — пояснил Коршун, решительно ступил на лёд и ударил колотушкой. Лёд прозвенел гулко и протяжно.
— Смотри, даже трещины не дал. Айда, Локоть! — позвал Стёпка Митьку.
Митька попробовал лёд каблуком.
— Боишься? — усмехнулся Коршун.
— Это я-то боюсь! — возмутился Митька и смело шагнул за Стёпкой.
— Близко не подходи. А то вместе провалимся. Есть такая точка опоры, — предупредил Коршун. За Локтем на лёд ступил Лапоть, за ним Вруны, потом Лилька с Аркашкой и, наконец, Самовар. Витька Выковыренный остался на берегу. Так они прошли цепочкой друг за другом шагов пятнадцать. Вдруг лёд под ногами Митьки звонко ахнул, и, словно стрела, протянулась длинная трещина.
— Ложись! — крикнул Коршун.
Ребята легли и торопливо поползли к берегу.
— Куда ты, Локоть? — спросил Стёпка.
Митька пополз за Коршуном.
— Это ничего, что он трещит, — успокаивал Стёпка. Осенний лёд трещит, да держит. А вот весенний, так тот молчит, молчит, а потом — раз и проломился. А если и провалимся все — всё равно не утонем. Здесь и воды-то по пупок.
— А ты думаешь, приятно вымокнуть, — возразил Локоть.
— Конечно, неприятно. Поэтому ты не вставай, а ползай. Есть точка опоры и площадь. Если точка, то сразу провалишься, а площадь ничего. Площадь всё выдержит, — поучал Стёпка товарища.
Ребята ползали около берега.
— Эй вы, есть налимы-то? — кричал Лапоть.
— Не видать пока, — ответил Митька. — Давай к нам.
— Не хотца!
— Такой здоровый этот Лапоть, а трус, как заяц, — сказал Митька.
— Факт, трус. А Выковыренный трусливее Лаптя. Глянь, один стоит на берегу.
Витька Выковыренный так и не сошёл на лёд. И не потому, что был трус, а потому, что считал себя очень умным человеком.
Они ползали, внимательно разглядывая дно озера. Лёд был прозрачный, отчётливо были видны и водоросли, и камни, и жёлтый песок. Меж камнями ползали усатые гольцы, сновали крохотные плотвички. Митька заметил клешню рака. Она высовывалась из-под камня и норовила ущипнуть ерша.
— Давай застукаем рака, — предложил Локоть.
Коршун отмахнулся и прилип ко дну.
— Кажется, один стоит.
Митька подполз к Стёпке.
— Видишь, в тине, около камня.
— Вижу. На полкилограмма будет…
— Конечно, будет, а может, и больше.
Налим пошевелил хвостом и выставил чёрную губастую голову.
Стёпка поднял колотушку и сильно ударил. Лёд под колотушкой побелел. Стёпка ударил ещё раз и пробил лёд. Налим всплыл вверх брюхом. Коршун сунул руку в лунку и вытащил его.
— Есть один, — закричал Стёпка, — давай сюда корзинку!