Майкл Шермер - Тайны мозга. Почему мы во все верим, читать на Topreading.net

Майкл Шермер

Тайны мозга. Почему мы во все верим

Посвящается Дэвин Зил Шермер

За наш маленький – 6895 суток, или 18,9 лет от рождения и до обретения независимости, – вклад в чудесную и, образно выражаясь, 3,5-миллиарднолетнюю преемственность жизни на Земле, передающейся от поколения к поколению, продолжающейся на протяжении эпох, великолепной в своей целостности и духовной в своих размышлениях. Теперь ее мантия принадлежит тебе.

«Ум человека уподобляется неровному зеркалу, которое, примешивая к природе вещей свою природу, отражает вещи в искривленном и обезображенном виде».

Фрэнсис Бэкон, «Новый Органон», 1620 год

Michael Shermer

The Believing Brain.

From Ghosts and Gods to Politics and Conspiracies – How We Construct Beliefs and Reinforce Them as Truths

Оформление обложки Петра Петрова

* * *

МАИКЛ ШЕРМЕР – историк и популяризатор науки, автор «Почему люди верят в удивительное», «Наука добра и зла» и еще восьми книг об эволюции человеческих убеждений и поведения, основатель и издатель журнала Skeptic, посвященного в основном псевдонауке и поискам сверхъестественного, редактор сайта Skeptic.com, автор ежемесячной рубрики в журнале Scientific American и адъюнкт-профессор Клэрмонтского университета последипломного образования.

Пролог

Я хочу верить

Квинтэссенция теории заговора телесериал 90-х годов ХХ века «Секретные материалы» (The X-files) задал тон всему десятилетию и представлял собой отражение культуры, скопище НЛО, пришельцев из космоса, экстрасенсов, демонов, монстров, мутантов, оборотней, серийных убийц, паранормальных явлений, городских легенд, оказывающихся реальностью, корпоративных интриг, укрывательства информации правительством и утечек, в том числе и с участием Курильщика, персонажа прямо как из «Глубокой глотки», которого по иронии судьбы сыграл скептик по жизни Уильям Б. Дэвис. Скептически настроенная агент ФБР Дана Скалли в исполнении Джиллиан Андерсон оттеняла Фокса Малдера, сыгранного Дэвидом Духовны, лозунги которого «Я хочу верить» и «Истина где-то рядом» вошли в поп-культуру в качестве излюбленных броских фраз.

По мере того как создатель сериала продюсер Крис Картер развивал сюжет, Скалли и Малдер превращались в олицетворение скептиков и верующих в проходящей с переменным успехом психологической борьбе между реальностью и фантазией, фактами и вымыслом, хроникой и легендой. «Секретные материалы» приобрели такую популярность, что в 1997 году их спародировали в одной из серий «Симпсонов», названной «Спрингфилдские материалы» (The Springfield Files). В ней Гомер, выпив десять бутылок пива «Красный клещ», встречает в лесу инопланетянина. Настоящая находка продюсеров – произнесенное голосом Леонарда Нимоя вступление к серии, который после съемок в роли Спока озвучивал в 1970-х годах сериал «В поисках…» (In Search of…), документальную версию «Секретных материалов». Нимой: «Следующая история о контактах с инопланетянами – правда. Под правдой я подразумеваю ложь. Все это ложь. Но увлекательная ложь. И в конце концов, разве это не настоящая правда? Ответ отрицательный».

Никакой определенности. Постмодернистская вера в относительность истины вкупе с клик-культурой масс-медиа, в которой продолжительность внимания измеряется в «нью-йоркских минутах» (мгновениях), обеспечивает нас ошеломляющим ассортиментом притязаний на истину в информационно-развлекательной упаковке. Это наверняка правда – я же видел это по телевизору, в кино, в интернете. «Сумеречная зона», «За гранью возможного», «Невероятно!», «Шестое чувство», «Полтергейст», «Разменная монета», «Дух времени». Мистика, магия, мифы и монстры. Оккультное и сверхъестественное. Интриги и заговоры. Лицо на Марсе и инопланетяне на Земле. Йети и лохнесское чудовище. Экстрасенсорика и пси-фактор. Внеземные цивилизации и НЛО. Опыт внетелесный и околосмертный. ДФК, РФК и МЛК-младший – алфавит заговоров. Измененные состояния сознания и гипнотерапия. Визуализация на расстоянии и астральная проекция. Доски Уиджа и карты Таро. Астрология и хиромантия. Акупунктура и мануальная терапия. Подавленные и ложные воспоминания. Разговоры с умершими и голос внутреннего ребенка. Вся эта головоломная мешанина теорий и гипотез, реальности и фантазии, документалистики и научной фантастики. Тревожная музыка. Темный фон. Луч прожектора наискосок через лицо ведущего. «Никому не верь. Истина где-то рядом. Я хочу верить».

Я верю, что истина где-то рядом, а также в то, что она редко бывает очевидной и почти никогда понятной всем. То, во что я хочу верить на основании эмоций, и то, во что я должен верить на основании свидетельств, не всегда совпадают. Я скептик не потому, что не хочу верить, а потому, что хочу знать. Как отличить то, что нам хотелось бы видеть правдой, и то, что на самом деле правда?

Ассортимент притязаний на истину в информационно-развлекательной упаковке ошеломляет.

Ответ – наука. Мы живем в век науки, когда убеждениям полагается опираться на прочный фундамент фактов и эмпирических данных. Тогда почему же столько людей верят в то, что большинство ученых сочло бы фантастикой?

Демография веры

В 2009 году в опросе Harris Poll участвовали 2303 взрослых американца, которым было предложено «указать для каждой из приведенных ниже категорий, верите вы в нее или нет». Опрос дал показательные результаты.[1]

В ангелов и дьявола верит больше людей, чем в теорию эволюции. Тревожный результат. Однако ни он, ни все остальные не удивили меня, так как соответствовали результатам подобных опросов, проводимых за последние несколько десятилетий,[2] в том числе и в международных масштабах.[3] Так, в 2006 году в опросе Reader’s Digest, в котором участвовали 1006 взрослых британцев, 43 % опрошенных сообщили, что способны читать чужие мысли и что их собственные мысли тоже читают; больше половины сказали, что им снятся вещие сны или бывают предчувствия о предстоящих событиях; более двух третей заявили, что чувствуют, когда на них смотрят; по словам 26 %, они чувствовали болезни или неприятности близких людей, и 62 % утверждали, что догадываются, кто им звонит еще до того, как успевают подойти к телефону. Примерно пятая часть опрошенных видела призраков, примерно треть заявила о своей вере в то, что околосмертный опыт – свидетельство существования загробной жизни.[4]

Несмотря на то, что процент верующих в сверхъестественное и паранормальное в разных странах и в разные десятилетия слегка варьируется, соотношение цифр в целом остается довольно постоянным: та или иная форма веры в паранормальное или сверхъестественное характерна для подавляющего большинства людей.[5] Встревоженный этими результатами и озабоченный бедственным состоянием преподавания естественных наук, а также его ролью в стимулировании веры в паранормальные явления.

Национальный научный фонд (NSF) провел собственное масштабное исследование веры в паранормальные явления и псевдонауку и пришел к заключению, что «подобные убеждения порой подогреваются заблуждениями, бытующими в СМИ касательно науки и научного процесса».[6]

Я тоже не прочь возложить вину на СМИ, так как в этом случае путь к исправлению ошибок выглядит очевидным: достаточно только изменить к лучшему образ науки в средствах массовой информации. Но это слишком простое решение, в пользу которого не говорят даже данные NFS. Несмотря на то, что вера в экстрасенсорное восприятие снизилась с 65 % у выпускников школ до 60 % у выпускников колледжей, а вера в магнитотерапию – с 71 % у выпускников школ до 55 % у выпускников колледжей, более половины образованных людей по-прежнему полностью верят и в то, и в другое! А процент верящих в альтернативную медицину, еще одну форму псевдонауки, даже вырос – с 89 % у выпускников школ до 92 % у выпускников колледжей.

Отчасти проблема может объясняться тем, что 70 % американцев по-прежнему не понимают сути научного процесса, который в исследовании NFS определялся как улавливание вероятности, экспериментальный метод, проверка гипотезы. Значит, одно из возможных решений в данном случае – объяснять, как действует наука в дополнение к тому, что наука знает. В опубликованной в 2002 году в журнале Skeptic статье «Изучение естественных наук – еще не гарантия скептицизма» были представлены результаты исследования, в ходе которого не обнаружилось никакой корреляции между научными знаниями (фактами о мире) и верой в паранормальное. «Учащиеся, которые хорошо справились с этими тестами [на научные знания], оказались не в большей и не в меньшей мере скептически настроенными по отношению к псевдонаучным утверждениям, чем учащиеся, набравшие очень малое количество баллов», – заключают авторы. «По-видимому, учащиеся не смогли применить свои научные знания к оценке псевдонаучных утверждений. Мы полагаем, что эта неспособность отчасти объясняется тем, каким образом наука традиционно представлена учащимся. Их учат, что думать, а не как думать».[7] Научный метод – концепция, которой можно научить, как следует из ранее упомянутого исследования NFS, показавшего, что 53 % американцев с высоким уровнем образования в области естественных наук (не менее девяти курсов естественных наук и математики в старших классах школы и в колледже) понимают суть научного процесса по сравнению с 38 % опрошенных со средним уровнем образования в области тех же наук (шесть—восемь курсов) и с 17 % с низким уровнем образования (менее пяти курсов). Значит, снизить уровень суеверий и веры в сверхъестественное, возможно, удастся с помощью объяснений, каким образом действует наука, а не только рассказов о научных открытиях. В действительности проблема еще глубже, она связана с тем фактом, что большинство наших наиболее укоренившихся убеждений неуязвимо для прямого воздействия образовательных инструментов, особенно если речь идет о людях, не готовых выслушивать противоречивые свидетельства. Смена убеждений – итог сочетания личной психологической готовности и более глубокого социального и культурного сдвига в области основополагающего духа времени, на который влияют отчасти обучение, но в гораздо большей степени – более масштабные и трудноопределимые политические, экономические, религиозные и социальные изменения.