Ибрагимбеков Максуд
Наша с Тимкой нефть
Магсуд Ибрагимбеков
НАША С ТИМКОЙ НЕФТЬ
Я как-то обещал рассказать о Тимкином старшем брате. Мне хотелось это сделать раньше - когда мы с ним враждовали! Мы - это я и Тимка.
Но прошло время, и Тимкин брат изменился, а один раз мы даже пошли все вместе к маяку - это почти за пятнадцать километров - и по дороге ни разу не поругались.
Теперь нам бывает скучно, когда он уезжает в город. Вот сегодня, например, он должен приехать, и мы с Тимкой не пошли на море, потому что в два часа будем встречать электричку, на ней приедет Тимкин брат. А пока мы слонялись по даче и осматривали виноградные лозы, скоро ли поспеет виноград.
Дача у нас хорошая. По-моему, она даже самая лучшая, по тому, что она ближе к морю, чем все другие дачи.
Нам днем и ночью слышно, как бьётся о берег прибой, когда ветер с моря, слышно, как кричат чайки.
Если утром рано влезть на крышу дома, можно увидеть, как уходят в море белые паруса рыбачьих лодок.
Перед домом у нас растут три тутовых дерева со сладким тутом, и если встать в лунную ночь под этими деревьями, можно поймать ежей - она приходят под эти деревья есть опавшие ягоды. Мы все собирались с Тимкой ночью встать и поймать их, но потом решили, что раз ежи живут у нас на даче, то он и так наши и ловить их, поэтому незачем.
Еще у нас на даче растут два гранатовых дерева и четыре инжирных. Но самое главное - это- виноград. Виноградных кустов на даче много, и нам хватает винограда на всю осень, мы даже сушим немного изюма на зиму. Словом, дача у нас что надо.
Дачу дали папе. Вернее, дали одну большую дачу моему папе и Тимкиному напополам. И поэтому между нашими дачами нет забора, а между другими дачами есть.
Тимкины родители на лето уехали куда-то за горы в степь искать нефть - они геологи, а Тимка живет у нас все лето, а к концу лета мы так оба загораем, что бабушка начинает нас пу-тать.
Большую часть лета мы живем втроем: бабушка, Тимка и я потому что и мама и папа работают, а отпуск им летом не всегда дают, но все равно каждое воскресенье они к нам приезжают.
Чаще приезжает Тимкин старший брат, поживет на даче два-три дня, а потом уезжает - у него в городе какие-то дела.
Вот и сегодня мы его ждем, а время идет медленно, и до приезда поезда остается еще часа два.
В прошлый свой приезд он починил в доме счетчик, когда перегорели пробки. Правда, мы с Тимкой тоже могли бы это сделать, но бабушка нас к счетчику не пустила.
А вообще Тимкин старший брат очень хозяйственный чело-век. Он в каждый свой приезд окапывает по одному виноградно-му кусту и всегда придумывает на даче что-нибудь новое. Например, в прошлый раз он прибил к столбику на углу дома флюгер, и теперь видно, откуда дует ветер. Правда, мы и рань-ше знали, откуда он дует - с моря или с суши, но с флюгером как-то надежнее.
Кроме того, Тимкин старший брат хочет прорыть от нашей дачи к морю канал, чтобы можно было ездить на море прямо от дома на лодке. Он говорит, что это здорово будет выгля-деть - распахиваются ворота, и мы всей семьей едем на море довить рыбу. Парус среди песков! И не устанешь, и прохладно.
Папа, когда мы ему рассказали об этом, засмеялся м сказал, что такой канал нам обойдется миллиона в полтора. Мы удиви-лись, что так дорого, - море-то совсем недалеко, а Тимкин стар-ший брат спросил - полтора миллиона это старыми или новы-ми деньгами, как будто это имело какое-то значение.
Мы решили, что будем рыть канал сами. Но папа сказал, что нам понадобится на это лет десять и что лучше потратить эти десять лет на какое-нибудь более полезное дело.
Тимкин старший брат сказал, что тогда мы за лето достроим вокруг дачи хороший забор и посадим огород, где будем выра-щивать разные овощи, а на крыше дома установим прожектор, чтобы никто не воровал ночью виноград и овощи с этого будуще-го огорода.
По-моему, папе все это очень не понравилось, потому что он ничего не сказал Тимкиному брату, а ушел в дом, и я услышал, как папа говорил маме, что у детей развиваются из-за дачи частнособственнические настроения и что это ему, папе, не нра-вится. Что ответила ему мама, я не услышал и стал думать, что такое частнособственническое настроение. Я хотел это потом узнать у папы, но все как-то забывал.
В тот вечер они все трое уехали: папа, мама и Тимкин брат.
А сегодня приезжает только Тимкин брат. И уже пора идти его встречать - до прихода поезда осталось полчаса.
Мы пошли к станции - это не очень далеко от нашего дома, и бабушка кричала нам вслед, чтобы мы шли в тени, а то ей некогда будет возиться с нами, когда нас хватит солнечный удар.
На площади перед зданием станции сидел Давуд и продавал помидоры. Они были разложены на земле по кучкам. Большие кучки по килограмму, маленькие - по полкило.
Мы хотели сделать вид, что его не видим, и пройти мимо, но он нас окликнул, и пришлось остановиться.
Давуд подробно расспросил нас о здоровье наших родителей, бабушки и даже Тимкиного брата. Кроме того, он спросил, не послала ли нас бабушка за помидорами, а когда мы отошли, крикнул нам вслед, что зайдет утром на дачу занесет рыбу.
У Давуда можно купить все, что хочешь.
Непонятно только, откуда это у него. Ну с рыбой, положим, всем понятно. Он рано утром отправляется на промысел к ры-бакам, кое в чем помогает им, а когда он уходит, они дают ему и рыбы и раков.
Рыбу он продает дачникам. Приходит на дачу и начинает кричать: "Посмотрите, какого лосося я вам принес!" А в руках держит какого-то замухрышку сазана.
Вот сегодня он продает помидоры, а никакого огорода у него нет.
А через месяц он начнет продавать виноград. Откуда он его достает, я не знаю, дачи-то у него нет.
Говорят, что Давуд выбирает безлунную ночь, когда поспе-вает виноград, и, взяв двух ослов, очищает чей-нибудь вино-градник. За лето по очереди все дачи. Может быть, это правда, потому что на Давуда в селении не лает ни одна собака. И прош-лым летом кто-то унес виноград и с нашей дачи, а кроме Давуда, это сделать некому. И на песке утром были видны следы ослиных копыт. Больше всех волновался Тимкин брат. Он говорил, что надо заявить в милицию, но папа сказал, что это бесполезное дело, потому что тут ясно все и так, но доказать никто ничего не может.
Когда при Давуде кто-нибудь рассказывает о таких случаях. Давуд поднимает глаза к небу и с вздохом говорит: "Аллах дал, аллах взял!"
А когда Давуд напивается, он ходит и показывает всем свои руки и говорит, что напился с горя, потому что раньше он был рабочим человеком с мозолистыми руками, а теперь он тунеядец и ничего с ним нельзя поделать, потому что он сам добровольно живет в провинции (так он называет наше селение).
Еще Давуд намекает, что в городе у него крупные связи, и что он ни за что не переселится в город, где ему предлагают большую квартиру, потому что он душой колхозник и очень лю-бят природу.
Мы с Тимкой немного поговорили о Давуде. В это время подошла электричка, и из вагона вышел Тимкин брат.
Мы сразу увидели, что он нам обрадовался, потому что он сразу заулыбался, но потом спросил, разрешила ли нам бабуш-ка в такую жару идти на станцию? Такой уж у него характер!
Когда мы проходили мимо Давуда, Тимкин брат поздоро-вался с ним очень сухо, а нам сказал, что он кое-что задумал и сделает в этот свой приезд, потому что не хочет, чтобы нас обо-крали и в это лето.
Мы пошли все вместе на море, а когда вернулись домой, Тимкин брат достал из чемодана заваренный с обеих сторон кусок чугунной трубы с дыркой посредине.
Он сказал, что это и есть самое главное из того, что он за-думал.
Тимкин брат достал с полки, около которой висит папина двустволка, и ящичек с порохом. Этим порохом папа набивает патроны. У папы много картонных гильз и есть станок, на кото-ром они набиваются.
Сперва папа берет гильзу и насыпает туда меркой порох. Порох бездымный он серо-коричневый, мелкими пластинка-ми. После того как насыпали порох, в гильзу кладется картон-ная прокладка, а края гильзы на станке плотно заворачивают - и вот патрон готов.
Мы папе при этом помогаем, но ружье разрешается трогать только Тимкиному брату.
Тимкин брат весь порох из ящичка насыпал через дырку в ату трубу. Потом он подумал и сказал, что это, пожалуй, мало-вато, и велел нам высыпать порох из уже набитых патронов. И этот порох Тимкин брат тоже засыпал в трубу. Теперь она до самой дырки была набита порохом.
Тимкин брат спрятал ее под кровать и сказал, что надо пойти и вырыть яму.
Мы спросили, для чего все это нужно, но он на нас прикрикнул и сказал, что мы мешаем ему думать, а сейчас это самое главное.
Яму мы вырыли до наступления темноты, а потом Тимкин брат достал из кармана длинный шнур и прикрепил его к дыр-ке в трубе. Это был бикфордов шнур. Тимкин брат говорит, что он горит даже под водой. Такого шнура много у Тимкиного отца, потому что он геолог и шнур ему бывает нужен для взрывов.