На сегодняшний день человечество столкнулось всего с четырьмя расами, отличающимися от нас как физически, так и духовно. Но мы в космосе всего пару тройку столетий, поэтому знакомства с Другими заводили весьма неохотно и крайне осторожно. Правительство Человеческого союза вело политику невмешательства по принципу "Тише едешь дальше будешь, авось и не заденут". В принципе, до сих пор это срабатывало и давало шанс окрепнуть, закрепиться более основательно и больше узнать о Других. Три первые расы, с которыми мы столкнулись, жили по тому же принципу, поэтому с включением нас в их торговый союз проблем не возникло. А благодаря им, мы узнали о существовании и других рас. Причем не всегда таких же пацифистов, как мы. Так что война с Джанами нанесла нам первый ощутимый урон, и заставила встряхнуться от полного застоя. Союз закрыл границы, и теперь торговля велась только с Фабиуса, вокруг которого стоял мощный кордон. Было увеличено количество военных кораблей, и теперь любое гражданское судно сопровождалось военными. Отныне любые сношения с другими расами осуществлялись только специальными комитетами и проходили регистрацию в совете каждой из планет. Началась борьба с утечкой информации. Человечество все больше напоминало свернувшегося клубком ежика, который ждет нападения. Патриотические лозунги, военная мобилизация населения и куча того, что планета Земля проходила в прошлом. Меня это сильно не затрагивало, как и мою семью, потому что в основном эта ситуация касалась мужского населения. А в моей семье мужчины рождались раз в столетие, и последний из них скончался семь лет назад вместе с женой.
Моя мама познакомилась с папой на каком-то очередном научном симпозиуме, где они оба читали свои доклады. И как-то так получилось, наверное, мое проклятье постаралось, что сначала совпали их темы, а потом и их сердца. Да, так бывает! Папа астрофизик и мама биофизик - они оба после моего рождения настойчиво пытались найти решение проблемы моей наследственности. Единственное что они выяснили после нескольких лет исследований, что мы, это Анита, Женевьева, я, а теперь еще и Сабрина, являемся идеальными энергетическими донорами, но, к сожалению, имеем открытый, т.е. незамкнутый цикл нашей энергетической системы. Чтобы замкнуть ее, требовалась заплатка, а как ее найти, выяснить они не успели. Узнать, почему это передается только по женской линии, им тоже не удалось. Только с папой было тепло и уютно, и рядом с ним мы все чувствовали себя в безопасности. Я поняла это только после того, как его не стало, и тогда для меня наступили холода, как в прямом, так и в переносном смысле. И не только для меня, судя по тому, как ведут себя мои родственницы. Мои родители оказались правы, мы идеальные доноры: нас все любили, все, кто с нами общался, отмечали, что наше присутствие дает им заряд бодрости и энергии. Особенно мужчины! Многие из моих коллег после длительного знакомства начинали с сожалением поглядывать на меня. Можно подумать, мне нужна их жалость?!
Когда я в первый раз поднялась на борт этого корабля, меня приветствовали восторженным улюлюканьем. После того, как у них, наконец, вернулись на место челюсти по поводу моего назначения, мне пришлось сразу расставить все точки над 'и', видя, с какими горящими глазами они разглядывают меня. Такие взгляды я встречала не раз и уже привыкла к ним. Более того, они вызывали во мне глухое раздражение, тоску и страх от того, что мне могут опять причинить боль попыткой сблизиться со мной. В свое время папа лично водил меня на курсы самообороны, резонно считая, что для меня это необходимо в повседневной жизни. Но сейчас на меня смотрели десять здоровых крепких мужиков, явно одичавших без женского внимания. Так что мой метр с кепкой и бараний вес не поможет мне и не защитит. Поэтому мне пришлось сразу раскрыть все свои секреты. После того как они навели обо мне справки в своих кругах, их отношение ко мне изменилось кардинально. Я стала для них как младшая сестренка-инвалид. Иногда это чрезвычайно бесило, особенно в первое время, когда меня очень осторожно обходили, пытаясь не задеть, что для наших коридоров в метр шириной было практически невозможно. Хотя было весело смотреть, как наш навигатор двух метров, как высоту, так и в ширину, размазывался по стене, пытаясь протиснуться мимо меня в тонкой кишке коридора и еще при этом не задеть случайно. Со временем ко мне привыкли, и я стала полноценным, а главное, незаменимым членом корабля. По-своему я их даже полюбила. Хотя в душе всегда тлел уголек горечи. Я мечтала, так мечтала о любви, нежности, мужской заботе и, чего греха таить, о сексе! Я так много прочитала романов о любви, всю свою тоску я заваливала этими романами. Ведь я же нормальная двадцатитрехлетняя женщина, и гормоны у меня работают как у всех. К сожалению, у меня оставалась только надежда на чудо, что когда-нибудь меня разбудит принц своим поцелуем, и я попаду в сказку под названием Любовь!
- Ты что, заснула, Полянская? - я, вздрогнув от неожиданности, оглянулась, чтобы посмотреть на проснувшегося позади меня капитана Вишнякова.
- Нет, Кэп, просто задумалась! Как думаете, проскочим?
Потерев выступившую за несколько часов щетину, капитан проворчал:
- Ладно, не думай об это! Ева, я хочу, чтобы ты постоянно сканировала пространство. Лучше будет, если у нас будет хоть немного времени на подготовку, особенно сейчас, когда через час на выходе перестанет работать гипердвижок.
Сильно потянувшись, он встал с капитанского кресла и сделал легкую разминку. Я невольно засмотрелась. Рем Вишняков тридцати пяти лет от роду был мужчиной в полном смысле этого слова. Высокий, хорошо сложенный брюнет с умными карими глазами и самой обаятельной улыбкой, какую я только видела. Расстегнутая на груди форменная рубашка открывала вид на широкую волосатую грудь, и даже на расстояние двух метров я чувствовала запах его феромонов. Боже, ну почему я такая ущербная? Я много раз ловила на себе его пристальный горячий взгляд и отвечала ему тем же, только так, чтобы он не видел этого. Да, наш капитан нашел в моем лице самую ярую поклонницу, но, к сожалению, я могла только смотреть и руками не трогать.
Я нашла прекрасную возможность общаться с экипажем без помех. Я всегда носила военный летный комбинезон, который плотно облегал все мое тело и застегивался на липучки от горла до паха. И помимо него на мне во время дежурства всегда были тонкие синтетические перчатки, которые не мешали мне подпитываться энергией от энергоприборов корабля для улучшения моего самочувствия и в тоже время защищали меня от нечаянных прикосновений мужчин. Со временем я к этому так привыкла, что с удовольствием сама пожимала в благодарность руки или касалась других, когда требовалось простое ощущение человеческих существ, парящих в одиночестве в безмолвии космоса. Хотя его безмолвие и пустота были призрачны и обманчивы. Слава господу, я еще ни разу за шесть месяцев не попадала ни в одну из заварушек, о которых трепались за столом мои коллеги. Моя вторая тетка Женевьева, когда узнала о моем новом назначении, сначала долго хохотала, а потом также долго плакала. Она долго не могла поверить, что такая маленькая трусишка как я, решится на такой отчаянный шаг, как служба на военном корабле во время военных действий. Она кричала, что меня съедят Джаны или угробит толпа мужиков во время полета, что на мою рыжую проклятую голову найдется немало неприятностей даже в космосе. Но меня переубедить было уже невозможно, меня ждали таинственные приключения. В конце концов, от полного отсутствия романтики в жизни я решила удариться в романтику путешествий. Чем не альтернатива пресному существованию на Земле? Да к тому же, зачем я получала столь прекрасное образование пилота? Не на воздушном же такси мне работать! Я стала лучшей выпускницей академии, причем, как мне признавались многие преподаватели, за много лет.