Часть первая
ЯнварьВоскресенье, 2 января 2022 года
Оглушительная тишина была нарушена только необычно громким тиканьем часов.
Доктор Ротшильд посмотрел на Президента, его губы были мрачно поджаты.
– Я боюсь… Ну, больше я ничего не могу сделать, мадам Президент. – Он устало вздохнул. Мне жаль.
Дэвлин Марлоу скрестила руки на груди и подняла бровь, глядя на немного робкого, но еще и дерзкого пациента.
– Теперь ты счастлива?
Блондинка помотала головой.
Пристальный взгляд Дэв смягчился.
– Милая, больно не будет. – Ее губы слегка дернулись, но все же Президенту удалось сдержать улыбку. – Будь большой девочкой, позволь доктору сделать его работу.
– Не.
Дэв вздохнула. Она совсем не так собиралась провести воскресное утро, но отчаянные времена требуют отчаянных действий.
– Он – лучший в своем деле!
– Нет. – Произнесла блондинка сквозь сжатые зубы, что было нелегко, принимая во внимание боль пациентки. – НЕТНЕТНЕТНЕТНЕТНЕТНЕТНЕТНЕТНЕТНЕТ.
– Когда мы закончим, вы можете получить… – Доктор бросил отчаянный взгляд на медсестру, поправляющую поднос с инструментами, до которых они так и не дотронулись.
Она недоуменно моргнула, поняв, что доктор обращается к ней.
– М-м-м… воздушный шарик?
Из троих детей, находящихся в комнате, больше всего идея понравилась Аарону Марлоу.
– Не для тебя, – сказал его брат, ткнув мальчика локтем в живот.
Как и любой уважающий себя пятилетний мальчишка Аарон в ответ пнул Криса.
– Ой!
– Мальчики, – в голосе Дэв явно слышалось предупреждение.
Эшли Марлоу, самая старшая из троих, вышла вперед и положила руку на ладонь Лауры, судорожно вцепившуюся в подлокотник кресла.
– Это – просто пломба. – Хотя у Эшли их не было. Как и у других людей, которых она знала. Но мама заверила ее, что это было обычным явлением в 'старые времена', ничего особенного. – Ты можешь быть храброй. Я знаю.
Биограф и невеста Президент тепло улыбнулась девочке, которая была так похожа на ее мать. Отчего длинная нить слюны начала стекать из уголка ее рта. Она не чувствовала губ, языка и десен, но это не имело значения. Если бы даже сам Иисус Христос спустился с небес, при этом держа в руке стоматологическую 'бор-машину', Лауры убежала бы в противоположном направлении. Просто так уж она к этому относилась. И никакой воображала дантист со своим высокотехнологичным лазерным оборудованием не мог этого изменить. Внутренне она проклинала собственный страх, зная, что прошел уже год с предыдущего осмотра и, вероятно, все стало только хуже.
– Фууу! – Хором воскликнули Крис и Аарон, заметив стекающую слюну. Затем они рассмеялись и стали показывать на нее пальцами.
Лаура стрельнула на Дэв полным льда взглядом за то, что та взяла с собой детей.
Президент дернула плечом, правильно интерпретировав этот 'умри-умри-умри' взгляд.
– Прости, я должна была играть грязно. – Конечно, ей совсем не было жаль, но прозвучало хорошо. Лауре это было необходимо, несмотря на то, как ее возлюбленная относилась к врачам. – Я слишком люблю тебя, чтобы позволить тебе тать старой беззубой ведьмой. – Смешок. – До срока.
– Да как ты… – Лаура начала вставать, намереваясь убить Дэв прямо сейчас, заменив лечение на двадцать лет в тюрьме, но Эшли загородила ей дорогу. От внезапного движения очки Лауры съехали с носа.
Медсестра ловко переместила очки на поднос с инструментами, чтобы они не упали, и укоризненно посмотрела на Лауру, которая создавала столько неприятностей.
Хихикнув, Дэв отодвинулась подальше от блондинки, на случай второй попытки.
Лаура закрыла глаза, надеясь, что комната перестанет расплываться. У нее была аллергия на заморозку, используемую при большинстве стоматологических работ. У Лауры оставался выбор: старый добрый укол новокаина или газ. Она упала в обморок, когда кто-то в последний раз подошел к ней с иглой; газ был лучше.
– Если бы я не была под действием газа, у тебя были бы большие неприятности, – пробормотала она.
– Прекрасно. Просто прекрасно. – Дэв в мольбе подняла руки. – Я сдаюсь.
Дантист, медсестра, Лаура и агент Секретной Службы, скромно стоящий у окна, открыли рот и хором произнесли:
– Вы?
Дэв кивнула. "Прости, милая".
– Конечно. Давайте, дети.
Дети встали в ряд, выровнявшись по возрасту и росту, перед Лаурой, которая, пуская слюни, запела 'Эдельвейс' еще до того, как они успели хоть что-то сказать.
Дэв закрыла рот рукой, но ее плечи дрожали от сдерживаемого смеха.
Поняв, что никто кроме нее не поет, и что из-за газа она выставила себя дурочкой даже сильнее, чем когда, по совету человека из штата, пришла просить специальное разрешение на то, чтобы поехать домой в штат Теннеси, Лаура замолчала.
Блондинка нахмурилась.
– Странная семейка.
Эшли серьезно посмотрела на свою будущую мачеху.
– Если ты не позволяешь стоматологу делать его работу, то чего ты можешь ждать от нас?
Аарон и Кристофер согласно кивали.
Лаура, задыхаясь от возмущения, направила указательный палец на Дэв.
– Это… Это просто УЖАСНО! Ты подговорила их сказать это, – шумно обвиняла она, отчего слюни капали на синий бумажный нагрудник.
– Это сработало? – Спросила Дэв.
Лаура посмотрела на трех маленьких сговорившихся монстров перед нею, которых она любила всем сердцем. "Дерьмо". Она вздохнула и проворчала:
– Да, это сработало.
Дети радостно закричали.
– Но мне нужно больше газа. – Лаура вопросительно посмотрела на Дэвлин. Поведение высокой женщины тут же изменилось, больше не было и следа иронии. Лаура не шутила; она действительно боялась.
Дэв подошла к доктору Ротшильду и серьезно посмотрела на него.
– Можно использовать больше газа без негативных последствий?
– Определенно.
– Действуйте.
– Мы используем больше газа.
На сей раз, Лаура радостно закричала, напугав медсестру так, что та уронила поднос, отчего инструменты разлетелись по полу. Женщина пробормотала нечто нелицеприятное относительно Лауры, которая тоже пробормотала что-то в ответ, только вдвое громче.
Кристофер в замешательстве посмотрел на мать.
– Мамочка, а кто такой нацист?
Дэв покачала головой. Это будет длинное утро.
* * *
Лаура в изношенных джинсах и футболке сидела перед компьютером. Она пристально смотрела на широкий жидкокристаллический экран. Наконец, она вздохнула.
– Закрыть файл. – Писательница задумчиво постукивала пальцем по столу, размышляя. – Открыть файл 'Марлоу 2010-2015'.
Звук был выключен, так что машина тихо и покорно повиновалась голосовой команде.
Лаура переместила курсор в конец документа и начала печатать. Через пару секунд ее пальцы остановились. Писательница нахмурилась и сняла очки, чтобы протереть уставшие глаза.
– Закрыть файл. Открыть документ 'Марлоу'. – Картинка на экране изменилась. – Дезактивировать клавиатуру.
Гремлин, ее мопс, оценил команду, как возможность получить немного внимания хозяйки, так как Принцесса спала на другом конце кровати, отвернувшись от него. Пес спрыгнул с постели и лениво потрусил к Лауре.
Лаура с улыбкой посмотрела на собачку. Она могла ясно видеть, о чем он сейчас думает.
Гремлин посмотрел на ее колени, оценил высоту, на которую придется прыгнуть, и затем опустился на ступни Лауры.
– Слизняк, – сказала она нежно, наклонившись, чтобы почесать пса за ухом. – Давай посмотрим, не забыла ли я, как использовать эту модную штучку, которую Дэвлин подарила мне на Рождество. – Она сопротивлялась этому прошлые пару недель, но знала, что если так будет продолжаться, это заденет чувства Дэв.
Гремлин зарычал при упоминании имени Президента.
Лаура фыркнула.
– За что я тебя люблю, Гремлин, так это за постоянство. – Она взяла толстую книгу со стола, и быстро пролистала руководство, чтобы найти нужную команду. – Активизировать диктовку.
Надпись 'Программа запущена' появилась вверху экрана на несколько секунд и исчезла.
Лаура кивнула, довольная собой за то, что ей удалось это сделать. Бросив руководство обратно на стол, она сплела пальцы в замок. Затем писательница начала изливать свои мысли на экран и в память компьютера.
Самая сложная часть этой истории – не рассказать, кто такая Дэвлин. Я знаю, кто она. Или, по крайней мере, я знаю ее лучше, чем мог бы узнать любой другой, делающий эту работу. Я уже давно оставила надежду полностью описать ее в одной книге. Но ее легко узнать, и еще легче полюбить, и даже той части, которая будет в книге достаточно для остального мира. Но я не могу делать эту историю так же, как и другие мои биографии. Я не беспристрастна. Я на пути к вершине любовного увлечения.