Олег Никитин
Урановая вахта
9-й день сезона Юйшуй, поселение Офир
Хутун Кассини только в старинных документах мэрии назывался жилым, на деле тут уже десятки лет располагалось несчетное множество самых разных офисов, фондов, оптовых магазинов и тому подобных контор.
Естественно, он имел строго квадратный периметр, поскольку строился по канону, сотни лет назад. Тогда еще сильны были представления первопоселенцев – дескать, жить в круглом городе человеку не годится. Лишенный геометрической опоры, мечется гражданин по жизни словно облако, вращается в бестолковой суете, дрожит от холода и голодает.
Клим жил в Гюйгенсе. Вместе с Толстым, Оливером и Лоуэллом это был один из самых древних хутунов Офира. Поэтому тут нередки были неполадки в системах газоразделения и рециркуляции отходов. Только утечки воды было не добиться – ее приходилось добывать чуть ли не по капле, выцеживая из грунтового льда. Увы, наводнений на Марсе не случалось уже три миллиарда лет.
Но хоть Клим и владел ветхим жильем в Гюйгенсе, жил он не на пособие. Он работал в холдинге «Недра» геологом.
Контора «Азефа» (составной части «Недр») занимала нишу между станцией монорельса, мастерской по ремонту роботов «Винт» и трескучим компрессором. Из-за его присутствия на входе в офис вечно пованивало характерным для Марса запахом – пыльным и острым, лишенным здоровой доли водяного пара. Сразу за «Винтом» располагался косметический салон под названием «Зал наслаждения старостью».
К шуму монорельса и компрессора добавлялось непрерывное хлопанье разболтанного шлюзового клапана между Кассини и Фламмарионом. Над шлюзом красовалась выцветшая надпись «Ворота небесного спокойствия», оставленная каким-то оголтелым даосистом.
Благодаря очередной порции правительственных субсидий на разработку Фобоса в холле компании в прошлом месяце удалось-таки поставить пару кадок с живыми растениями. Сертификаты на них заметно облагородили витрину фирмы. Клим шагнул под зрачок термографической камеры, свисающей со стены рядом со входом в офис. Такие же камеры глядели в Кассини отовсюду, фиксируя передвижения граждан.
– Что бы мы без тебя делали, Клим, – радостно улыбнулась менеджер по кадрам.
Ее комнатушка находилась прямо за кадкой с настоящей пальмой. Пухлая Чжан Ци Ю, зрелая дама с целиком разрисованным телом (однажды под занавес вечеринки она показывала свои эротические голограммы, снятые лет сорок назад) и десятком колец в носу, ушах и губах, смотрелась тут как пропыленный экспонат в чулане музея астронавтики. Разве что новая, недавно из рекламного проспекта культура желто цвела на ее макушке. Младших сотрудников компании Ци Ю неизменно считала своим ровесниками, а к начальству из холдинга обращалась как к членам кабинета министров.
– Даже не знаю, как оправдались бы перед руководством холдинга.
Ци Ю, глядя на терминал, бодро заскользила по половинкам клавиатуры пальцами, перемещая только кисти рук. Пару лет назад врач посоветовал ей поберечь запястья и не пережимать нервы, чтобы не заиметь туннельный синдром. Вот она и развернула проекцию виртуальной клавиатуры.
– На моем месте ты полетела бы на Фобос только за одну кормежку.
– У меня своя семья, зачем мне твоя? Так, сосуды в норме, принадлежат Климу Хану, тридцать восемь лет, штатный геолог компании «Азеф»…
Она закусила нагубное кольцо и смачно припечатала приложение к контракту. Согласно нему Клим направлялся на месячную космическую вахту, чтобы поучаствовать в разработке урана на Фобосе. – Фиксируем дату приложения: 28 февраля 2946 года… Все, свободен.
Ци Ю уткнулась в терминал, изображая занятость.
У Клима было еще несколько часов, прежде чем придется ехать домой и готовиться к завтрашнему началу орбитальной смены. Навещать прочих сотрудников, засевших по своим кабинетам вдоль мрачного коридора «Азефа», совсем не хотелось, к тому же за это могли оштрафовать…
За дверью офиса он чуть не затоптал автоматического сборщика пожертвований. Тот подкарауливал неосторожных пешеходов или водителей каров, чтобы сдернуть с их дебеток юань-другой.
Пробормотав нелицеприятные слова в адрес ЕЦСС, Клим двинулся к шлюзу на верхний уровень, откуда быстрее всего можно было достичь хутуна Фламмарион. В этот час народа по туннелям двигалось не так много, большая часть служащих торчала по конторам. Обогнув старика на колесах вместо ног, геолог вскарабкался по шаткому трапу, толкнул люк и выбрался на следующий ярус. Здесь он был оглушен крикливой и, как всегда, навязчивой толпой приверженцев Единой Церкви Солнечной Системы.
– Присоединим Титан к Единому! – вразнобой вопили они.
Разношерстная толпа адептов чуть не смяла Клима, но он успел откатиться вбок, после чего был дружно поставлен на ноги и увлечен по тоннелю. Зажатый платформой с главным адептом и принаряженными женщинами в желтых хламидах, Клим попытался увильнуть в какой-то магазинчик, но его оттерли от двери.
– Вы согласны послужить делу единения СС? – с ласковой хрипотцой осведомилась помятая девица. Ее лысый череп покрывала татуировка – голубые и красные звездочки.
– Ваш робот уже подоил меня, – грубо отозвался геолог.
– Он сказал вам «спасибо»? Излейте же свет истинной веры через пустой космос, – воззвала к нему другая гражданка.
– Сами лейте!
– Присоединяйтесь к нашей святой миссии на Титан! – заорал проповедник с платформы, да так зычно, что заглушил рекламу оптового склада газовых вентилей. Проповеднику то и дело приходилось нагибаться, чтобы не удариться о замшелые трубы. – Пронесите знамя христианства сквозь тернии, водрузите его на диком куске камня, и да воссияет вера повсюду в мире. Марсиане! Мы – первые дети Бога в СС, а вовсе не жалкие обитатели изгаженной Земли! И нам же надо искупить вину человека, нам пронести жупел признания и компенсации вины человеческой! Помните первых марсиан, нагло забивших на заповеди Его? И как смачно покарал он их, осыпав знойными метеорами? Неужто хотите повторения той вселенской драмы? Так записывайтесь в нашу благотворительную миссию на Титан, чтобы свет веры воссиял и над этим куском безжизненной материи! – Шумливый адепт закашлялся и перевел дух, приложившись к соске канюли.
Хоть кричал проповедник и с надрывом, но без определенного задора. И Клим уже догадался, почему: шествие, совершив круг по хутуну, возвращалось к арендованному ЕЦСС участку хутуна Фламмарион. Здесь у нее находился один из храмов, впаянный в закуток между подстанцией и магазином искусственных цветов. Клим собрался с силами, оттолкнул татуированную девицу и вывинтился из толпы, чтобы его не засосало в храм (оттуда выбраться без драки было бы немыслимо). Он заметил, как повсюду среди адептов вспыхивают подвижностью такие же пострадавшие. Поднялся нестройный гвалт и звуки коротких потасовок. Платформа покачнулась, зацепила трубу вентиляции и врезалась боком в подпорку для яркого цветочного навеса, исполненную в форме стебля лотоса.
– Купите букет подружке, – воззвал к Климу зеленый рекламный робот, но тут навес упал на него, и последние звуки просьбы смазались в невнятное мычание.
Однако у Клима были другие планы. Отряхнувшись и приняв беспечный вид, он переждал в нише, когда основной поток христиан схлынет, и смог перебраться в соседний тоннель через пневматическую трубу. Он очутился на широком проспекте № 5, обжитом скучными учреждениями и мелкими государственными комитетами. Рабочий день вот-вот грозил окончиться. Геолог поспешно прыгнул в пустой одноместный кар и вдавил педаль газа – сзади на него наступал один из роботов-сборщиков «дорожного» налога, но на этот раз стальной болван поймал только облачко горячего озона.
Клим не уставал удивляться, откуда у ЕЦСС столько религиозного пыла. Казалось бы, на Марсе давно и прочно, вместе с первыми поселенцами утвердился даосизм. Так нет же, надо устраивать шумные акции с идиотской пропагандой. Много ли найдется сумасшедших, чтобы бросить спокойный Марс и лететь на край Системы?
Ему не повезло – за поворотом тоннеля все еще истово отмечали Праздник фонарей, завершивший наступление Нового года. Зажженные по всему Офиру плазменные фонарики (якобы призванные проводить души предков в космос), во многих местах были уже разбиты или вывернуты из пазов. Вандализмом отличались, как правило, ортодоксы-христиане.
Кар, конечно, пришлось оставить. Все равно скинут. Продираясь сквозь ликующую толпу, Клим купил клейковины, заел ее брикетом со штаммом «вибрио» (все затхлое и холодное), увильнул от задорного инвалида на турбоколяске и вскоре очутился рядом с нужным ему заведением. Это был Музей истории Марса, и Клим посещал его уже три раза. Первый раз еще в школе, и два – за последний месяц. Но пока, увы, безуспешно. Он приходил, чтобы полистать каталоги орбитеров и лэндеров (то есть космических аппаратов, изучавших Марс в прошлые века), а вовсе не из праздного любопытства. Что может заинтересовать в груде древнего металлопластика, кроме его аукционной стоимости? А поскольку украсть хотя бы микроболт из Музея невозможно, то и делать тут обычному человеку нечего.