Наталья Турчанинова - Мастер снов. Страница 2

– Как тебя зовут?

– Хэл.

– Как?

– Ну Хэлена. Сокращенно Хэл.

– Понятно. Я – Мэтт.

– Очень приятно, – пробормотала она, кутаясь в свою безразмерную куртку. – Слушай, Мэтт, там… наверху остался мой рюкзак, в нем все мои вещи, ты не мог бы…

– Сейчас принесу.

Я вернулся в комнату, осмотрелся и действительно увидел в самом дальнем углу, под деревянным креслом, холщовый мешок с лямками, грязно-серого цвета. По весу он оказался легким, а по внешнему виду полупустым. Возвращаясь, я был почти уверен, что девчонка сбежала, воспользовавшись удобным случаем, но, войдя на кухню, увидел ее сидящей в той же позе. Значит, идти ей было некуда.

– Вот твои вещи.

Она подняла голову и посмотрела на меня. На тонком лице с острым подбородком и высокими скулами, обрамленном короткими темно-каштановыми локонами, сияли нереально красивые темно-серые глаза с длиннющими ресницами.

– Спасибо, – сказала девушка тихо, и я понял, что эта благодарность не за принесенный рюкзак.

– Не за что.

– Если бы ты не пришел, я бы там и умерла.

– Тебе повезло.

Я выключил чайник, разлил кипяток по двум кружкам. Придвинул к девушке тарелку с едой. Она сглотнула голодную слюну и снова взглянула на меня.

– И что, эринер вызывать не будешь?

– Обойдемся без стражей порядка.

Я, не спеша приниматься за еду, наблюдал за ней. Хэлена сидела, обвив ногами ножки табуретки, и жадно вгрызалась в бутерброд.

– Сколько ты пробыла за зеркалом?

– Дня два, а может, три… не помню.

Я опустил в ее кружку чайный пакетик, бросил пару кусков сахара.

– Не наедайся особо после долгой голодовки.

– Ничего. У меня железный желудок. Можно еще?..

Я отдал ей вторую половину бутерброда и спросил:

– На меня зачем напала?

Девушка нахмурилась, словно сама пыталась понять, что именно толкнуло ее на этот шаг отчаяния.

– Показалось, ты… ну, в общем… – Она мотнула головой, то ли не находя слов, то ли не желая говорить, и я решил не настаивать на ответе.

– Стащила что-нибудь?

Хэл ногой подтолкнула ко мне свой рюкзак.

– Нет. Можешь проверить. То есть сначала взяла кое-что. Там у тебя много всякого, но, когда поняла, что не могу выбраться из комнаты, все вернула. Даже по местам разложила. Но это не подействовало. Чего я только не делала. И прощения просила, и клялась, что никогда больше ничего чужого не возьму. И зеркало пыталась разбить, и окна. Но там все словно каменное.

Она отодвинула опустевшую кружку и посмотрела на меня, ожидая объяснений.

– Ты что, не видела, куда забралась?

– Да, то есть нет. Было темно. А что?

– Дом, во дворе которого растет красная сныть, принадлежит сновидящему.

– Ах вот в чем дело. – Она потрясенно уставилась на меня своими огромными глазищами. – Так ты – сновидящий?!

– Ну да.

– Никогда бы не подумала. – Хэл, забыв о еде, продолжала рассматривать меня. – Выглядишь… как обычный парень.

– А по-твоему, я должен быть старцем с длинной бородой, опирающимся на клюку? – улыбнулся я, разрезая яблоко на две части. – Как ты попала сюда?

– Просто вошла, – ответила она без особого желания.

Я молчал, ожидая продолжения, и Хэл с неохотой начала рассказывать, водя пальцем по столешнице:

– Я приехала в ваш городишко с парнем. Мы поссорились еще в «Ноте». Вернее, я психанула и, как только приехали, ушла. Было уже поздно, вокзал закрыт, все заперто, глухомань полная, ну я и отправилась куда глаза глядят.

– И твой парень вот так отпустил тебя одну, в незнакомом месте?

Девушка равнодушно пожала плечами:

– Да что тут может случиться? Ну, и с учетом того, что мы были знакомы неполных два дня – ничего удивительного. В общем, я шла, злилась и сама не заметила, как очутилась на этой улице. Увидела твой дом… и меня вдруг потянуло к нему.

Она настороженно взглянула в мою сторону, видимо опасаясь, что я могу не поверить, но я кивнул, чтобы она продолжала.

– В окнах не было света, он показался мне пустым, заброшенным. Короче, я перелезла через забор, открыла дверь…

– Как?

– Шпилькой, – призналась Хэл, криво улыбнувшись.

– Ясно. Что дальше?

– А дальше мало интересного… – Она помрачнела и взяла обеими руками кружку, грея ладони о ее керамические бока. – Пошарилась внизу, ничего особенного не нашла, поднялась на второй этаж и увидела зеркало. Оно было таким… притягивающим. Я подошла к нему и вдруг поняла, что это не зеркало, а просто арка, проход в еще одну комнату. И там столько удивительных, прекрасных вещей. Я шагнула вперед и оказалась в ловушке.

Странно, что дверь пропустила ее. Обычно человек видит в ней только зеркальное стекло и не может проникнуть внутрь.

– Значит, это твой дом? – Она устало прислонилась спиной к стенке.

– Моего учителя, теперь мой.

– Твой учитель тоже сновидящий? – Хэл зевнула и отбросила с лица спутанные темные волосы.

– Да, – ответил я, не вдаваясь в подробности. – Думаю, тебе надо лечь поспать. Здесь есть свободная комната.

– Ладно, – согласилась девушка охотно.

Напряжение последних дней постепенно уходило, и теперь она почувствовала, что может расслабиться.

Я отвел ее в крошечную комнату с маленьким окном – свою бывшую спальню. Она тут же плюхнулась на узкий диванчик, блаженно потянулась. Ее короткая юбка поехала вверх, и я вдруг разглядел, какие у нее длинные, красивые ноги. Их обтягивали черные чулки, доходящие до середины бедра, и светлая полоска кожи, виднеющаяся над ними, выглядела невероятно соблазнительно.

– Сейчас принесу одеяло и подушку, – сказал я, отворачиваясь.

– Угу, – пробормотала она, стягивая ботинки.

Когда я вернулся, Хэл уже спала, свернувшись клубочком. Ее лицо стало умиротворенным и нежным, а на впалых щеках я разглядел две дорожки от слез.

Я укрыл ее пледом, подсунул под голову подушку и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.

Остаток дня я провел, пытаясь привести дом в состояние, пригодное для жилья. Открыл окна, чтобы прогнать затхлый запах. Разобрал и снова собрал колонку в маленькой ванной. Когда стемнело, зажег свет во всех комнатах, и теперь дом сиял в темноте, показывая жителям, что дорога к нему снова открыта.

Можно было не ложиться спать, но, блуждая по знакомым до мельчайших деталей помещениям, я вдруг понял, что не могу больше противиться желанию вновь увидеть то, чего так долго был лишен.

Я лег на кушетку, вытянулся на холодном, чуть влажном, как и все в этом доме, белье. Глубоко вдохнул и закрыл глаза.

Сон накатил на меня сразу. Мощной волной океанического прибоя, ослепляя яркими красками и оглушая звуками, потянул за собой. Мир, забытый мной, открывался, звеня от радости, приглашал нырнуть в него с головой и забыть о реальности…

Я стоял на крыльце, залитом теплым светом. Вокруг алели цветы. Огромные деревья, каких не бывает в обычном мире, окружали двор со всех сторон и с добродушным вниманием смотрели на меня с высоты. «Давно не приходил… совсем забыл… сбежал».

Да, правда, сбежал. И не возвращался очень долго.

Я потянулся вверх, вернее, потянул пространство на себя, как одеяло во сне, и одним усилием воли заставил его отдаляться, словно виртуальную карту мира.

Теперь я смотрел сверху.

Медленно «поднялся» до середины деревьев, видя, как уменьшается дом. Он выглядел так же, как и в реальности, и вокруг него тоже цвела сныть. Алое кипящее облако. Я «взлетел» над кронами, после очень долгих лет вновь изучая мир своих сновидений. Он не изменился, и я помнил до мельчайших деталей, что увижу в нем, если отправлюсь на запад или на восток.

Наш разум ни во сне, ни наяву не может создавать что-то из ничего, из пустоты. Нужны ориентиры из реальности, хотя бы несколько. Для меня ими стали этот дом – начальная точка, дорога к калитке в высоком заборе. Измененные, слегка искаженные, но вполне узнаваемые.

Юго-запад – самое любимое направление.

Я перемещал карту все быстрее и быстрее, «несся» вперед – ярко-зеленые луга с круглыми окошками озер мелькали внизу, вытягиваясь в изумрудно-серебряные полосы. Сердце заходилось в частом, восторженном стуке, в ушах гудел ветер.

А потом я вдруг услышал чей-то голос, ощутил настойчивое прикосновение. Остановился, будто врезавшись в бетонную стену, почувствовал тошнотворное головокружение. Сон разорвался, разбился на кусочки и выбросил меня в реальность.

– Мэтт! Мэтт, ты меня слышишь?!

– Слышу. – Я открыл глаза и увидел перед собой в свете уличного фонаря встревоженную Хэл, закутанную в плед.

– С тобой все в порядке? – спросила она с беспокойством.

– Да, – ответил я сухо, все еще слыша, как колотится сердце. – Больше так не делай.

– Что не делать?

– Никогда не буди меня. – Я приподнялся, взял спички, лежащие на столе, и зажег свечу.

Огоньки теплого света отразились в сердитых глазах девушки, осветили ее белые руки, сжимающие плед на груди.

– Учту, – отозвалась она язвительно. – Не разбужу, даже если дом загорится или начнется потоп.