А вот и наши победители, музыка, туш!
Шевеля усиками, два таракана ввалились в комнату, так нечестно, я думал они маленькие, а они большие и страшные, я в них стреляю, стреляю, а они не падают, не падают, не па…
Буран оказался быстротечным и, похоже, завершался, – темные, нависшие над землей тучи проползли куда-то дальше, в разрывах снежных вихрей даже изредка мелькало солнце… Но у земли мело и крутило еще о-го-го как, видимость метров десять-пятнадцать, не больше.
И они наверняка бы раздавили тело, лежавшее в снегу прямо на пути вездехода, – если бы машина двигалась на нормальной скорости. Но вездеход едва полз, увязая в свеженаметенных сугробах.
– Человек, – сказал Наиль, затормозив.
– Может, из этих… из мертвяков? – предположил Алька, вглядываясь вперед сквозь мелькание стеклоочистителей. – Не дошел с корабля?
– Не… Вроде одежка меховая… Точно, эскимос. Еще один обкуренный…
– Пошли, глянем.
Наиль хотел возразить, но Алька уже открывал дверцу.
…В снегу лежал не эскимос – эскимоска. Молодая, хотя возраст ее Алька определить затруднялся – может, пятнадцать лет, а может, и все двадцать… И была она не обкурена – ранена, причем неслабо.
– В деревушке ихней под пулю подвернулась, – констатировал Наиль. – Видал, что там творилось?
Алька кивнул. С ледяных холмов открывался неплохой вид на селение аборигенов, расположенное несколько в стороне от острова, и оба до начала бурана отлично видели, что там происходило… Он вспорол ножом верхнюю одежду, потом нижнюю, тоже меховую, достал самонакладывающийся бинт из аптечки. Хотя толку от него сейчас мало, эскимоска подвернулась не под пулю, под осколок, рана длинная и глубокая, крови потеряно немало, как сюда-то добрела или доползла, удивительно…
От упражнений в полевой медицине Альку оторвал крик Наиля:
– Ты глянь, какая дурында с неба валится!
Он глянул – и не увидел ничего. Та же белесая муть…
– Во-он там мелькнула… – показывал куда-то вверх Наиль. – Здоровенная, вроде вагона железнодорожного, даже больше… И парашюты сверху, тоже здоровенные!
Десантная капсула, догадался Алька. В игру вступили новые игроки? Или к кому-то из прежних прибыло подкрепление? В любом разе надо уносить ноги, и побыстрее.
– Грузим ее осторожно, – сказал Алька.
Судя по лицу Наиля, никого и никуда ему грузить не хотелось. Он неуверенно предположил:
– Может, ее свои…
– Берись за ноги, мать твою! – оборвал его Алька.
И аккуратно подхватил раненую за плечи.
…Автомазированный медицинский отсек на «Гермесе» был хорош – если в недрах индивидуальной аптечки скрывался электронный эскулап, сравнимый по умениям с ротным фельдшером, то здесь – не меньше, чем профессор, а то и консилиум профессоров. И хотя пользователи – Алька с Наилем – оказались в медицине не сильны, но кое-как необходимые первичные процедуры запустили. Но дальше дело застопорилось – рекомендации электронного диагноста пестрели мудреными и непонятными терминами. Чудесного излечения не получилось, но все же пациентка оставалась жива, когда несколько дней спустя на горизонте показались сопки Кольского полуострова…
Больно. Укол в руку. Я жив. Кровь… Металл холодит щеку… Кровь на полу. Моя. Меня убили. Нет, не сходится… Больно – и я жив… Ранили… Снова укол в руку. А ее и так не поднять. Какой гадостью меня пичкают?
Воро́ны. Много ворон. Расселись, каркают, хотят поклевать мой труп… Нет, я в Арктике и ворон здесь нет… Это голос. Хриплый, каркающий. Не хочу слушать. Да хватит бить меня по щекам и трепать мои уши!
– Ну вот, – прокаркал старик. – Так лучше…
Лучше будет, когда он отвалит и оставит меня в покое. В этой поганой жизни даже умереть спокойно не дают…
Я попытался дать совет старику, куда ему пойти и чем заняться. Не получилось. Закашлялся, на губах что-то запузырилось, на вкус подозрительно солоноватое…
– Мне нужен код. Код отключения, – не отставал противный старикан.
«Какой код?» – попытался спросить я. Очень хитро попытался. По одному слогу: Ка. Кой. Код. И все равно получилась только первая «к», все остальное утонуло в кашле…
– Ты пытался взорвать хранилище. Надо остановить.
Я? Взорвать? Ну да, все так и есть. Генерал заслал меня в эту чертову Арктику взорвать это чертово… Стоп! Не взорвать… Захватить и вывезти… Или взорвать?
– У тебя в мозгах сидела заноза, – сказал старик. – Я ее выдернул, но могут быть последствия, ложные воспоминания, дежа вю…
Он закашлялся, словно соревнуясь со мной. Плюнул на пол. Красным. На груди у старика – пулевое отверстие. А у меня целых два. Кто, интересно, сдохнет раньше?
– Код, – напомнил старик.
Ну да, код… Я заблокировал кнопку, отключающую подрыв. Зачем? Чтобы все взорвалось и никто не смог помешать… Поганцы из группы «Памир» все-таки зацепили меня… Там, в Сланцевской управе. Мы с Артисткой сразу же проверили «балалайки» и даже заменили их, но все равно я не уберегся… Зараза уже сидела в мозгах, и передавалась она не только и не просто через электронику – лишь в сочетании с достаточно длительным аудиовизуальным воздействием. На Артистку не подействовало, а я получил свою занозу, как выражается старик. Кто он, кстати? Код-то я вспомнил, да сообщить не спешил. Неплохо бы понять, кому достанется спасенное от взрыва хранилище.
Вопрос «Кто ты?» я сумел из себя выдавить. Сквозь кашель, сквозь раздирающую грудь боль.
– Какая разница? Я без пяти минут мертвец. Ты – тоже. А там лежат потенциальные дети. Здоровые дети. Тебе так важно, чьи женщины их будут рожать?
Если раньше голос старика казался мне оглушительным карканьем, то теперь приходилось вслушиваться, чтобы разобрать почти шепот… Он снова сплюнул. Снова красным. Слова про пять минут могли оказаться необоснованным оптимизмом. Ладно, рождайтесь. И помните мою доброту.
Я попробовал шевельнуть правой рукой. Ничего не получилось. Левая оказалась на удивление подвижной. Я поднял ее, показал один отогнутый палец, согнул его, снова разогнул… Потом продемонстрировал другой жест…
– Один-один-один-один-ноль-ноль-ноль-ноль? – расшифровал старик мою жестикуляцию.
Я кивнул. Простой код, но я побоялся придумывать сложный. Чувствовал, что с памятью неладно.
Старик разогнулся, пошагал к пульту. Вернее, попытался шагнуть. Чуть не свалился и поковылял аккуратно, вдоль стеночки, опираясь о консоль. Кое-как добрался, выставил восемь тумблеров на панели в нужные положения. Я внимательно наблюдал: все правильно. Теперь БКК сработает от легчайшего нажатия… Дави уж!
Он не давил. Он стоял неподвижно. Потом упал на спину, глухо стукнулся затылком об пол. И не шевелился. Ну что ж ты так не вовремя, старик…
Я попытался приподняться, опираясь о пол здоровой рукой. Пальцы скользили по липкому… Моя кровь. Просто удивительно, сколько из человека может вытечь крови, а он все жив…
Ползти не получится, не говоря уж о других способах передвижения. Зато я понял, что могу сделать, не двигаясь с места… Я тщательно обтирал маленький цилиндрический предмет о свой камуфляж, выбирая на комбезе места, не залитые кровью. Это была гильза от «абакана». Возможно, именно в этой гильзе сидела продырявившая меня пуля…
Условия просты: надо бросить гильзу так, чтобы она упала на кнопку сверху, почти вертикально. Попытка одна, второй не будет, ничего больше я в пределах досягаемости не нащупал…
Лежать, собираясь с силами, не было смысла, они лишь убывали. Представил траекторию – реально, зримо, как меня учила бабушка Стася – и подкинул гильзу. Когда она на краткую долю секунды зависла в верхней точке, я понял, что обязательно промахнусь. Расчет был точен, но мышцы слушались плохо…
Я закрыл глаза. Падающая гильза обо что-то стукнулась – о кнопку? о панель рядом? – потом звякнула о металлический пол, покатилась…
Вот и все. Можно лежать и надеяться… Что я все-таки попал по кнопке. Что она сработала и взрыва не будет. Что сюда в ближайшее время доберется кто-то вменяемый, не имеющий обыкновения добивать раненых, лежащих на полу в луже собственной крови…
Хорошая вещь – надежда. К тому же умирает последней…