Алексей Калугин
Мертвоград
Если тебе кажется, что все в порядке, это еще не значит, что система работает.
Император Ху«Неотложка». Санитары
Ночной город сияет огнями, будто зовет куда-то.
Зачем?
Странно, но кажется, что после Исхода людей в городе стало больше. На улицах постоянная сутолока. Лоточники и зазывалы, юродивые и бродячие проповедники, наркоманы и наркоторговцы, проститутки и жулики, ищущие легкой добычи, безработные, высматривающие возможность быстрого заработка, просто шатающиеся без дела. Последних большинство. Всех тянет на улицу. Как будто страшно им оставаться в своих квартирах, наедине с телевизорами, транслирующими только развлекательные программы для жертв лоботомии. Ни истории, ни новостей. При слове «культура» рука тянется к бутылке. Даже фильмов серьезных не показывают. Как будто весь мир сошел с ума и хохочет с утра до ночи и всю ночь напролет, до рассвета. Так и будет надрываться от смеха, пока не задохнется и не околеет, подавившись собственной блевотиной.
Ночь раскидывает вокруг сеть своих черных щупалец. Толстые, упругие, маслянистые, они сжимаются кольцами вокруг домов; цепляясь за окна, лезут на крыши. Они хотят коснуться всего, всего, что есть в городе.
Парень в широченных синих штанах и желтой кофте, с морковкой в руке, неумело и нелепо приплясывает под грохот стоящего позади него на перевернутом ящике бумбокса.
Волосатый малый что-то невнятно бубнит под гитару и будто ловит зубами губную гармошку.
Размалеванная до полного беспредела рыжеволосая дамочка в короткой кожаной юбке и пушистом апельсиновом топике, с сигаретой в руке прогуливается вдоль тротуара. То ли клиента высматривает, то ли просто покурить вышла. Кому надо, тот разберется.
Два бородатых мужика о чем-то спорят, агрессивно, но беззлобно, то и дело выдергивая из рук оппонента початую бутылку.
И все это на залитой ярким электрическим светом улице. На фоне сияющих витрин. Как будто канун грандиозной предпраздничной распродажи.
Игорь смотрит на все это из кабины «неотложки» с зеленым крестом, и кажется санитару, будто город посылает ему, именно ему какие-то знаки. Вот только понять, расшифровать их ему никак не удается.
– Ты когда спал последний раз?
– А что?
– Паршиво выглядишь.
– Как обычно.
– Нет, обычно паршиво, но не настолько.
Игорь провел ладонью по заросшему колючей щетиной лицу.
Сколько дней он не брился. Три? Может быть, четыре?
Нет, лучше спросить иначе – когда он перестал считать дни?
Сегодня, когда он заступал на смену, Молчун окинул его недовольным взглядом, но ничего не сказал. Как обычно. А что он скажет, когда у него санитаров работоспособных раз-два и обчелся.
Поначалу Игорь никак не мог понять, откуда на лице Молчуна это неизменное выражение вселенской скорби. Пока кто-то, да, может, тот же Верша, не рассказал ему, что прежде, до Исхода, Молчун был военным медиком и носил на погонах майорские звездочки.
Крепко держась за баранку, Верша смотрит вперед, на освещенную фарами дорожную разметку, так, будто читает зашифрованное послание, адресованное грядущим поколениям.
– Ты так себя угробишь… Слышишь, что ли, Гибер?
– Ага…
– Ну, и кому от этого лучше станет?
– Никому.
– Вот то-то и оно!
Верша точно знает когда, что, как и почем. В тех случаях, когда дело касается других, а не его самого.
Глянув на часы, Верша резко крутанул руль. Скрипнув тормозами, машина свернула в проулок.
– За полночь уже. Перекусить пора. Тут неподалеку есть китайский ресторанчик. Хочу говядину с лапшой.
– Может быть, просто пиццу возьмем?.. Или блинов?
– Хочу говядину с лапшой!
Игорь не любил китайскую еду, но спорить не стал. Верше ежели что в голову втемяшится, так его уже не переубедить. Каждый раз, когда они вместе на ночное дежурство выезжали, Верша тащил его в китайский ресторан. И каждый раз, часа через два после этого, он начинал жаловаться на газы в животе.
Ударив ногой по педали тормоза, Верша остановил машину в нескольких сантиметрах от нахально вывалившегося на дорогу старика в замызганном длиннополом пальто с меховым воротником, толкавшего перед собой тележку с огромным плоским телевизором.
– Ну, куда тебя несет, старый? – беззлобно, а только так, для порядка, заорал, выглянув в окошко, Верша. – Жить надоело, да?
Старик даже не глянул в его сторону. Но ответил таким отборным матом, что Верша от изумления рот разинул.
– Нет, ну, ты слыхал?! – спросил он, растерянно глядя вслед старику. – Надо было этого гнуса переехать! Точно! В следующий раз тормозить не стану! Я ему, можно сказать, жизнь спас! А он меня, ты слышал, куда послал?.. Пень бородатый!..
Машина нырнула под мост, выехала на Бутырскую и едва не врезалась в стоящий поперек улицы троллейбус.
– Да что ж это такое делается!
Отчаянно сигналя вставшим позади него машинам, Верша начал сдавать назад. Задние делали то же самое, но очень неохотно. Чтобы объехать брошенный троллейбус, Верше пришлось проявить все свое мастерство.
– Может, с патрульными связаться? – предложил Игорь. – Пусть уберут троллейбус.
– Да они все равно до утра заниматься этим не станут, – равнодушно махнул рукой Верша. – А к утру, глядишь, и хозяева объявятся… Кто-то ведь пригнал его сюда.
– Пригнал. Только непонятно, откуда и зачем. Из наземного транспорта только маршрутки остались.
– Электрички еще ходят.
– Ходят, только недалеко.
– А нам далеко и не надо, – хохотнул Верша.
У главного входа на Савеловский вокзал горел большой костер, разложенный прямо на мостовой, меж ларьков.
– Это что ж за празднество такое? – вытянул шею Верша.
– А какое сегодня число?
– Тринадцатое.
– А месяц?
– Ты что, Гибер, совсем спятил? Может, тебе и год сказать?
– Успокойся, пошутил я.
– Дурацкие у тебя шуточки… Честно, Гибер, я подумал, что у тебя на самом деле крыша съехала.
– Тринадцатое мая. – Игорь достал из кармана тифон, включил календарь и ткнул пальцем в сегодняшнюю дату. – День явления Фатимской Божьей Матери.
– Ну да, – хохотнул Верша. – И по этому поводу народные гулянья в чумном городе.
– А еще сегодня пятница.
– Пятница тринадцатое? Это уже ближе к теме… Знаешь, Гибер, я хочу как-нибудь на камлание «Оков» посмотреть. Так просто, ради интереса. Говорят, у них забавно.
– Кто говорит?
– Ну… Мне сосед рассказывал. Он у «Оков» вроде агитатора – ходит по домам, листовки раздает…
Взвыла, будто насмерть перепуганная, бортовая рация.
– «Зебра», это «Линия»! Срочный вызов!
– Гибер, не отвечай, – зашептал Верша, словно боялся, что на другом конце линии его могут услышать. – Давай сначала поедим…
– «Зебра»! Срочный вызов! Ответьте!
Голос у Молчуна почти умоляющий. Вот так послушать его, и не скажешь, что был когда-то военным. Хоть бы одна командирская нотка.
– «Зебра»!..
– Надо ответить.
– Да брось ты, Гибер!..
Верша даже руку протянул, чтобы помешать напарнику ответить, но Игорь все же успел щелкнуть клавишей бортовой рации.
– «Линия», я – «Зебра»! Что там у нас?
– Сырец на Второй Хуторской улице.
– Кто именно?
– По всей видимости, гаст или гулл.
– Ну, надо же! – хохотнув, ударил ладонью по рулю Верша. – Они до сих пор гастов от гуллов отличать не научились!
– Тварь одна? – спросил Игорь.
– Вроде одна. «Неотложку» вызвала пожилая семейная пара, заметившая странное существо во дворе дома.
– Из окна?
– Да.
– Из окна они и обдолбанного нарка могли за сырца принять.
– Могли. Но мы обязаны проверить.
Судя по голосу, Молчун, как всегда, чувствовал себя виноватым. За все и вся. Игорь не выносил, когда он начинал говорить таким тоном.
– Пострадавшие?
– По словам свидетелей, тварь пытается атаковать прохожих, но не очень активно.
– Не очень активно – это как? – криво усмехнулся Верша.
– Вызов принят. Через десять минут будем на месте.
– Патрульных попридержите! А то ведь начнут палить во всех подряд, не разобравшись, что к чему!
Верша включил сирену.
На крыше «неотложки» забегали желто-зеленые огни.
Ехавшие впереди машины шарахнулись в стороны.
– Понял… Спасибо, «Зебра».
Игорь щелкнул выключателем.
– Надо же, – насмешливо качнул головой Верша. – Молчун поблагодарил меня за то, что я остался голодным.
– Давай, давай, Верша! Набирай скорость!
– А я что делаю?
О, да!
Заслышав вой сирены, машины тут же прижимались к обочине, уступая первую полосу фургону с зеленым крестом. Зеленый крест был все равно что пропуск в ад. Вам с нами по пути? Нет? Тогда – в сторону! «Неотложка» чистильщиков – это вам не патруль! Патрульные – они с живыми дело имеют! Как правило.
С патрулем мирные граждане связываться не любили. Хотя те, не в пример былой милиции, вели себя предельно корректно. Особенно после того, как вышел приказ о расстреле мародеров на месте задержания. Ну чего, спрашивается, собачиться с человеком, если его можно просто пристрелить. Причем на совершенно законных основаниях. Правда, чей это был приказ, никто точно не знал. Версия о том, что патруль выполняет прямое распоряжении Гильдии чистильщиков, казалась самой правдоподобной. Все высшие чины, попы и руководство города первыми рванули из столицы, как только стало ясно, что заражение приобретает неконтролируемый характер и едва ли не у каждого, невзирая на должность и размер банковского счета, есть шанс обернуться сырцом. Жизнью столицы и прочих зараженных территорий теперь управляла Гильдия. Но верить в это никто не хотел. Упорно и тупо. Возможно, потому, что в прежние времена, до Исхода, о чистильщиках рассказывали и писали только всяческую ахинею и чистой воды бред: