Джетри окунул в кружку пару галет из цельносмолотого зерна, разгрыз и проглотил их, а потом допил остальное. Подкрепившись, он не спеша прошел в подсобку, расписался за взятую камеру, установил на тележку пустые кассеты и новые фильтры и направился к трамплинной дорожке.
Мостик включал гравитацию «Рынка» спиралью, что было нормой для корабля такого размера и возраста. Корабли меньшего размера держали малую гравитацию или даже невесомость по всему объему, и в списке ежедневных обязанностей всех членов экипажа стояла работа на тренажерах. «Рынок» был достаточно велик, чтобы вырабатывать энергию, необходимую для создания поля. Административный центр имел почти одно g, как и сам мостик. В жилых каютах тяжесть держали поменьше: люди спали, пристегнувшись, а вещи закрепляли на стене. В периферийных отсеках корабля, где крепились контейнеры, было еще легче, почти полная невесомость. На внешней части палубы «Д» находилась трамплинная дорожка – прямоугольное пространство, отведенное для развлечений, где члены команды могли нырять, летать, отскакивать от стен, играть в невесомые салочки и заодно отрабатывать свою реакцию и умение двигаться в невесомости.
В этой рекреационной зоне, естественно, имелась вентиляция. Поскольку на корабле это было самое крупное помещение с атмосферой, тут был и самый большой объем воздуха, который надо было очищать от пыльцы, спор, бытовой пыли и прочего мусора. Джетри был обязан открыть каждое вентиляционное отверстие, с помощью камеры зафиксировать визуальное распределение загрязнения, переменить режим камеры и снять спектроскопическую картину, извлечь использованный фильтр, установить новый и снова закрыть отверстие. И как только он установит камеру на подзарядку, эти записи пойдут на командный пульт для анализа.
Это было не таким бездумным делом, как смена ароматобелья, но и особого напряжения умственных способностей тут не требовалось.
Закрепив тележку, он сунул камеру в правый карман рабочего жилета, новый фильтр и конверт – в левый, задумчиво прищурился на самое высокое отверстие – и прыгнул.
Строго говоря, он мог бы пролететь по прямой, от двери к отдушине. Группируясь для отскока от дальней стены, он сказал себе, что в том маловероятном случае, если бы нужно было торопиться, он подпрыгнул бы прямо вверх. А сейчас, вытянув перед собой руки и выпрямив тело струной, он прилетел в угол напротив вентиляционного отверстия, сделал сальто, описал дугу вниз, оттолкнулся ногами от третьей стены – и снова начал подниматься, все медленнее и медленнее, пока не завис, легко и непринужденно, рядом с нужным отверстием.
Найдя опору, он открыл дверцу, достал камеру и сделал снимки, потом вытащил старый фильтр, сунул его в конверт и вставил на место новый. Проверив, что карманы застегнуты, он позволил себе нырок через комнату, потом взлетел в противоположном углу, снова нырнул, повернулся в середине пике, отскочил от задней стены, колесом отлетел от потолка, приземлился на пол на руки, перекувырнулся и выпрямился рядом с тележкой.
Ухмыляясь как записной дурак, он открыл карман, уложил в паз использованный фильтр, вынул чистый, повернулся и прыгнул к следующему отверстию вентиляции.
Прошел, наверное, час – и Джетри занимался самым трудным делом дня. Фильтр для помещения ароматиков был особым – двойным устройством, поглощающим все запахи, – и размещен он был крайне неудачно: над дверью, вплотную к потолку. В ароматиках поддерживалась небольшая сила тяжести, но побольше, чем на трамплинной дорожке, так что человеку, проводящему замеры и смену фильтров, необходимо было использовать третью руку, чтобы подтянуться на высоко расположенной перекладине, упираясь коленями в потолок. При этом первой и второй руками надо было выполнять необходимые действия.
Нормальные двурукие обычно скорбели об отсутствии необходимой третьей конечности, используя при этом соответствующую лексику. По правде говоря, Джетри с особым удовольствием вспоминал, как долговязый спокойный Крис, сложившись на потолке вдвое, висел над этим самым вентиляционным отверстием и ругался непрерывно и виртуозно, все двадцать минут, необходимых для выполнения этой операции – и при этом ни разу не повторился! Это было мастерское исполнение, которое Джетри втайне мечтал освоить.
К сожалению, он успел на опыте убедиться, что может либо висеть и ругаться, либо висеть и работать. Вот почему он трудился молча, прикусив нижнюю губу, заставляя себя действовать медленно и спокойно, не делая неправильных движений: было бы серьезным упущением, если бы прорыв из ароматиков загрязнил общую атмосферу корабля.
Он как раз установил и закрепил чистый внутренний фильтр, когда по коридору разнеслось оглушительное лязганье, означавшее, что клеть пришла на его уровень.
Джетри сжал зубы и вжался в угол, заставляя себя дождаться, чтобы стена перестала вибрировать.
– Это решено.
Голос капитана разнесся следом за более громким шумом.
– Возможно, решено. – Это говорил дядя Пейтор. Его голос низко рокотал, чуть затихая по мере того, как они оба уходили к внешней стене, к грузовым контейнерам. – Я не убежден, что это наилучший контракт для нашего корабля, Иза. Мне кажется, что мы занижаем…
– У нас не хватает места для груза, и оно ниоткуда не возьмется, – прервала его капитан. – Это – Слово Капитана, брат. Дело решено.
– Места для груза, – повторил Пейтор гораздо более упрямо, чем он обычно обращался к капитану, и так, словно он считал, что все отнюдь еще не решено. – Не хватает, это правда. И в этом случае, о сестра моя, тебе следовало бы вспомнить о паре гермоупаковок с запасами, которые ты возишь в своем персональном трюме почти десять стандартных лет, черт подери. Ты возишь их чересчур долго, а кое-чем из этого следовало бы поделиться, чтобы можно было сделать выбор…
– Не твое дело. Совершенно не твое, Пейтор.
– Это ты сейчас вспомнила родство. Но я купец, и то, что у тебя есть, все еще кое-что для кого-то стоит. Если ты пойдешь на эту сделку, то эти вещи тоже должны уйти!
– Проложим этот курс, когда получим для него топливо. У тебя все?
Пейтор что-то на это ответил, но Джетри уловил только низкое гудение его голоса, а не слова.
Он осторожно распрямился, потянулся за вторым фильтром и начал открывать зажимы, заставляя себя сосредоточиться на работе, а не гадать о том, что за сделка может совершаться Словом Капитана…
Придя на камбуз, он застал Дика в состоянии творческого безумия.
Джетри, который хорошо его знал, явился туда задолго до назначенного часа – и там уже высились стопки грязных мисок, бутылочек, миксеров, вилок, щипцов, ложек и шприцов для специй, загромождавшие все столы и пол. Зрелище было просто поразительное. Качая головой, Джетри натянул перчатки и начал первую уборку.
– Эй, Джет! Не в службу, а в дружбу: отцепишь мне вон ту широкую сковородку?
Джетри со вздохом оставил грязную посуду, залез на стол и открыл самый верхний шкафчик, где хранилась утварь, которой пользовались реже всего. Осторожно выбирая место для ног среди беспорядочно расставленной посуды, он потянулся за понадобившейся сковородой.
Дверь камбуза со стуком распахнулась. Джетри повернул голову и ухватился за край шкафчика, стараясь не шевелиться.
Иза Гобелин стояла в дверях, и ее лицо было таким напряженным, что морщины вокруг рта стали резче и заметнее. Дик, погрузившийся в свои кулинарные грезы, не заметил явной опасности и улыбнулся ей через плечо, продолжая что-то сбивать в миске ручным миксером.
– Доброй вахты, капитан! – весело воскликнул он. – Ну, вас сегодня вечером ждет такой сюрприз!
– Нет, – сказала Иза.
Это до него дошло. Дик растерянно заморгал:
– Мэм?
– Я сказала «нет», – повторила капитан, и в голос ее опасно потрескивало электричество. – Приготовить что-нибудь на скорую руку, и никаких сюрпризов.
Ложка остановилась. Дик отставил миску – очень аккуратно – и повернулся лицом к ней.
– Капитан, я уже составил план полета и лег на курс.
– Отставить, – сказала она холодно и бесстрастно. – На скорую руку.
Была секунда – долгая секунда, – когда Джетри казалось, что Дик начнет возражать, но под конец он только кивнул.
– Да, мэм, – произнес он еле слышно и повернулся к шкафчику.
Капитан ушла, захлопнув за собой дверь.
Джетри выпустил воздух, который задержал незаметно для самого себя, вернул сковороду обратно в пазы, закрыл дверцу и осторожно слез на пол, где снова начал собирать грязную посуду.
Он уже загружал посудомойку, когда вдруг понял, что Дик ведет себя непривычно тихо, и повернулся к нему.
Его кузен смотрел в миску и перемешивал ее содержимое выключенным миксером. Джетри подошел к нему на пару шагов, пока Дик не поднял голову.
– Что ты готовил? – спросил Джетри.
– Сладкий пирог, – ответил Дик, и Джетри показалось, что в его голубых глазах стоят слезы. – Я… – Он откашлялся и покачал головой, отставляя миску в сторону. – Глупая мысль, наверное. Сейчас я приготовлю что-нибудь простое, а потом вместе приберем. Идет?