Миф о 1648 годе: класс, геополитика и создание современных международных отношений

«Властью, которую он имеет над своими подданными, он далеко превосходит всех монархов целого мира. Всех одинаково гнетет он жестоким рабством. Все они называют себя холопами, то есть рабами Государя…» — так в начале XVI в. стиль правления великого князя Московского описал иностранный посол. Русская власть как особая, ни на что не похожая политическая система обрела свой облик при потомках Дмитрия Донского, но споры о происхождении и эволюции самодержавия в России идут уже не первое столетие. Само обилие противоречащих друг другу версий показывает насколько этот вопрос до сих пор плохо изучен.
Новая книга кандидата исторических наук С. М. Сергеева, автора бестселлера «Русская нация, или Рассказ об истории ее отсутствия», впервые во всех деталях прослеживает историю русского самодержавия, отвечая на самые дискуссионные вопросы. Почему русский самодержец мог позволить себе то, о чем любой монарх в Европе мог только мечтать? Почему из Средневековья Россия вышла не имея ни одной из существовавших на Западе форм ограничения власти правителя? Почему, начиная с Петровских реформ, она стала «Империей насилия»? Почему единственный царь бывший убежденным либералом ничего не сделал для торжества этих идей на русской почве? Почему консервативный проект Николая I оказался совершенно неэффективным? Наконец, почему тотальное, почти религиозное разочарование в авторитете монарха, которого подданные называли «дураком» и «бабой» привело к катастрофе 1917 г.?

Ричард Лахман - профессор сравнительной, исторической и политической социологии Университета штата Нью-Йорк в Олбани (США). В настоящей книге, опираясь на новый синтез идей, взятых из марксистского классового анализа и теорий конфликта между элитами, предлагается убедительное исследование перехода от феодализма к капитализму в Западной Европе раннего Нового времени. Сравнивая историю регионов и городов Англии, Франции, Италии, Испании и Нидерландов на протяжении нескольких столетий, автор показывает, как западноевропейские феодальные элиты (землевладельцы, духовенство, короли, чиновники), стремясь защитить свои привилегии от соперников, невольно способствовали созданию национальных государств и капиталистических рынков в эпоху после Реформации.

В этой новаторской книге известный американский исторический социолог Ричард Лахман показывает, какую пользу могут извлечь для себя социологи, обращаясь в своих исследованиях к истории, и какие новые знания мы можем получить, помещая социальные отношения и события в исторический контекст. Автор описывает, как исторические социологи рассматривали истоки капитализма, революций, социальных движений, империй и государств, неравенства, гендера и культуры. Он стремится не столько предложить всестороннюю историю исторической социологии, сколько познакомить читателя с образцовыми работами в рамках этой дисциплины и показать, как историческая социология влияет на наше понимание условий формирования и изменения обществ.

В своем превосходном и кратком обзоре исторической социологии Лахман блестяще показывает, чем же именно она занимается: трансформациями, создавшими мир, в котором мы живем. Лахман предлагает проницательное описание основных областей исследований, в которые исторические социологи внесли наибольший вклад. Эта книга будет полезна тем, кто пытается распространить подходы и вопросы, волнующие историческую социологию, на дисциплину в целом, кто хочет историзировать социологию, чтобы сделать ее более жизненной и обоснованной.
— Энн Шола Орлофф,
Северо-Западный университет

Один из важнейших участников «исторического поворота» в социальных науках конца XX века предлагает увлекательное погружение в дисциплину. Рассматривая образцовые работы в различных областях социологии, Лахман умело освещает различные вопросы, поиском ответов на которые занимается историческая социология. Написанная в яркой и увлекательной манере, книга «Что такое историческая социология?» необходима к прочтению не только для тех, кто интересуется <исторической> социологией.
— Роберто Францози,
Университет Эмори

В своем исследовании Барбара Энгель обращается к голосам отдельных людей, чтобы показать, как российские женщины из различных социальных слоев были затронуты историческими изменениями и, в свою очередь, сами влияли на историю. Использование в исследовании женской оптики дает свежую интерпретацию прошлого России и позволяет лучше понять, как на протяжении веков менялись отношения пола и власти.

Северный морской путь, занимающий особое место в географическом воображении российской аудитории, после активного завоевания Арктики в 1930‐е годы и последующего планового освоения в позднесоветский период, в 1990‐е был вытеснен с передовой российской политики. Новый всплеск интереса к Арктике пришелся на начало XXI века, когда словосочетание «Северный морской путь» снова стало важным для государственной повестки. Данная коллективная монография предлагает три подхода к изучению Севморпути – с позиции социальной антропологии, истории и экономической географии. Корпус рассматриваемых тем включает связи материальной инфраструктуры Севморпути и поддерживающих ее социальных отношений; представление Севморпути жителями арктического побережья, профессиональными сообществами и широкой аудиторией; практическую и риторическую адаптацию прибрежных поселений к социально-экономическим изменениям; различные концепции управления инфраструктурой Севморпути, а также политическую логику проектов развития «национальной транспортной магистрали». Заявленное в названии книги множественное число указывает на то, что для разных аудиторий сам феномен не тождественен: Северные морские пути – это исторические и современные, социальные и политические, риторические и практические – множественные пути России в Арктике.

В книге предлагается новый подход к исследованию человеческого сотрудничества, разработанный с точки зрения «антропологического воображения».

Опираясь на широкое и целостное понимание человека в биологическом, социальном и культурном измерениях и в широком диапазоне временных и культурных вариаций, авторы объединяют психологический и институциональный подходы, демонстрируя взаимодействие создания институтов и когнитивных способностей человеческого мозга.

Блантон и Фаргер разрабатывают подход, который является ярко выраженным эмпирическим, исторически глубоким и более синтетическим, чем другие исследовательские схемы, используя результаты из таких разных областей, как нейробиология, приматология, этнография, история, история искусств и археология.

Широкомасштабное исследование того, как различные факторы, включая намеренно и спонтанно возникшие институты и модели поведения, способствовали коллективным действиям.

Ричард Э. Блантон - признанный авторитет в области доиспанских культур Месоамерики.

Лэйн Ф. Фаргер - мезоамериканский археолог и кросс-культурный исследователь, который интересуется ролью сотрудничества и коллективных действий на рынках, в древних городах, ландшафтах и домохозяйствах.